Украденная невеста - М. Джеймс

Следующий удар ремня приходится по внутренней стороне моего бедра, снова не задевая ничего, что не является неповрежденной плотью. Он наносит точные удары по внутренней и внешней стороне моих бедер, и я дергаюсь и вскрикиваю с каждым ударом. Но крики, это не просто вопли боли, каждый заканчивается вздохом или стоном, когда удовольствие следует за резким укусом ремня, и я стискиваю зубы, желая сдержать его. Но, кажется, я не могу молчать. Единственное, от чего я могу себя остановить, это от того, чего хочет Виктор. Хотя он делал это раньше, я совершенно не готова к тому, что ремень ударит меня по киске. Он опускается сильно, и я кричу, мое лицо заливается краской, когда я думаю, что наверняка кто-то в доме должен был услышать.

— Пять, — говорит Виктор. — То, чем я угрожал ранее, поскольку ты надела это ужасное платье на ужин. Нарочно…я знаю, что ты сделала это нарочно. Считай, Катерина.

У меня отвисает челюсть. Было достаточно сложно сосчитать удары по моей заднице, я не знаю, как я буду даже говорить, чтобы сосчитать их. Но Виктор прищуривает глаза, и я знаю, что он собирается сказать дальше.

— Не заставляйте меня просить снова, — холодно говорит он. — Ну, принцесса?

— Раз, — шепчу я, и затем ремень опускается снова. — Два! — Я кричу, боль и удовольствие расцветают в моем паху и бедрах. Он не останавливается, нанося удар в третий раз, и я с нарастающим ужасом понимаю, что мое тело реагирует, и что я не смогу это остановить.

Я не могу сказать четыре, когда ремень ударяет по моему клитору, боль превращается во что-то другое, в удовольствие, такое острое и ослепительное, что у меня перед глазами появляются звезды. Я кричу, затягивая ремни на запястьях, когда чувствую, как оргазм, подобного которому я ничего не испытывала, проносится по моему телу, скручивая его и заставляя меня корчиться на простынях, слезы жгут мне глаза от его интенсивности. В середине кульминации Виктор наносит пятый удар плетью, и мой пульсирующий, чувствительный клитор принимает на себя основную тяжесть удара, сенсорная перегрузка настолько сильна, что я едва могу это выдержать.

Я не могу дышать, я не могу думать, я не могу ничего делать, кроме как корчиться и задыхаться от последних толчков удовольствия, мое тело дрожит так сильно, что я не могу это остановить. Смутно я вижу, как Виктор расстегивает ширинку своих брюк, его тяжелая эрекция зажата в кулаке, когда он движется ко мне, поглаживая сильно и быстро.

— Ты кончила без разрешения, принцесса, — мрачно говорит он. — Ты не заслужила, чтобы тебя снова трахали как подобает настоящей жене, или даже сосать мой член, стоя на коленях, как тебе положено. Так что возьмите это вместо этого.

Его рука размыта, он дергает себя так грубо, что, должно быть, больно, и стон, срывающийся с его губ, звучит почти болезненно, когда он направляет распухшую головку к моему лицу. Я не готова к приливу тепла, который исходит от него в считанные секунды, к тому, что его сперма вырывается наружу и покрывает мой лоб, мой нос, мои губы. Я ощущаю солоноватый привкус на языке, тепло, покрывающее мою кожу. Я задыхаюсь, часть жидкости стекает мне в рот, когда он проводит по моей коже, снова и снова, наконец, прижимая кончик к моим губам и щеке, когда он вытирает остатки жидкости о мою кожу, его бедра двигаются, и последние капли выскальзывают.

Я слышу, как он тяжело дышит. Я почти ожидаю, что он развяжет меня, но он этого не делает. Он засовывает себя обратно в штаны, глядя на меня сверху вниз с выражением, которое почти угрожающее, а затем разворачивается на каблуках, удаляясь. Он оставляет меня там, привязанную к кровати, залитую его спермой. И все же, после того, что он только что сделал, я так измотана, что едва могу заставить себя беспокоиться. Мои глаза закрываются, и в считанные секунды я полностью отключаюсь.

* * *