Украденная невеста - М. Джеймс

Он рычит надо мной, его губы касаются моих, ругаясь по-русски, когда потребность одолевает его. Это меня тоже заводит, вопреки мне самой, меня не должны заводить его вульгарности, возбуждать его русская речь, хотя, эта жесткость почему-то возбуждает, опасность, присущая тому факту, что он не только русский из Братвы, но и их лидер.

— Мне нужно чувствовать тебя.

Эти слова поражают меня, возбуждают меня, мой сдержанный муж теряет контроль, когда он толкается между моих бедер, его огромный член, толстый и набухший, толкается в мои гладкие, влажные складочки, но более того, интенсивность, стоящая за его словами, потребность, о которой я и не подозревала, что мой муж может испытывать ко мне.

Необходимость, в которой я не уверена, насколько это возможно.

Он грубо раздвигает меня, толкаясь внутрь, его движения резкие и почти отчаянные, когда эти первые дюймы проскальзывают внутрь. Я немедленно сжимаюсь вокруг него, мое тело жаждет его, к моему большому огорчению. Удовольствие ошеломляющее, когда он входит так глубоко, как только может, одним длинным толчком, прижимаясь ко мне вплотную. Я задыхаюсь от удовольствия, резкий вдох, который становится только глубже, когда он обхватывает мое лицо рукой, снова приближая свой рот к моему.

Поцелуй глубокий и интимный, его язык скользит по моему, нетерпеливый и голодный. Это поцелуй любовника, такой поцелуй муж дарит своей жене. Тот, который говорит, что я принадлежу ему, что каждый дюйм моего тела принадлежит ему. Тот, который затрагивает что-то глубоко внутри меня, что-то, что я боюсь рассматривать слишком пристально.

Когда он покачивает бедрами, его член трется о то самое место глубоко внутри меня, я громко стону. Он шепчет мне непристойности, говоря, как сильно он любит трахать меня, как ему нравится чувствовать, что я все еще наполнена им с прошлой ночи, что он не может дождаться, чтобы снова наполнить меня, я испытываю трепет, о котором никогда не думала, что смогу испытать. Я не понимала, что хочу подобных вещей, чтоб муж шептал мне на ухо что-то настолько развратное, чтобы меня нагнули и отшлепали, поставили на колени, взяли за задницу. Но все эти вещи заставляли меня возбуждаться снова и снова, заводили меня, когда я клялась, что этого никогда не произойдет.

Я хочу его. В этот момент, охваченная удовольствием, я позволяю себе признать это. Я хочу этого, того, как он использует меня для собственного удовольствия, раздвигая меня, чтобы он мог наблюдать, как он входит в меня, вытаскивает, а затем медленно погружается обратно дюйм за дюймом, пока он наблюдает, как его член проникает в мое тугое, сжимающееся тело.

— Почувствуй, как твою маленькую тугую киску трахает этот толстый член…

Эти слова шокируют меня, приводят в трепет, заводят. Когда он наклоняется, чтобы провести пальцем по моему набухшему клитору в ответ на мои просьбы, когда он заставляет меня умолять кончить, я думаю, что растворюсь от удовольствия и унижения всего этого одновременно.

— Правильно, принцесса. Умоляй об этом.

Он называет меня не по-русски, а просто принцессой. Как будто знает, что мне так больше понравится. Как будто он знает, что это вызовет во мне прилив возбуждения по причинам, которые даже я не понимаю, пока я не начну задыхаться, выгибаться дугой, умолять. Я чувствую себя на грани слез, когда он говорит мне подождать, что я должна дождаться его, дождаться его разрешения. Ощущение, что это каким-то образом правильно, как будто это то, чего я все равно хотела. Даже нуждалась.

— Ты кончаешь, когда я это делаю…

Я так далеко зашла, что мне даже не приходит в голову спорить, когда он говорит мне поиграть с собой, когда он говорит, что я не смогу кончить, если я этого не сделаю, когда его голубые глаза впиваются в мои. Я знаю, что это так, или останусь так навсегда, паря на грани какого-то жестокого экстаза, без которого, мне кажется, я умру.

— Пока не кончай, или я тебя накажу.