Запретная любовь - Халит Ушаклыгиль (2023)

Турецким языком с Нихаль занимался только Аднан Бей. В этом году он собирался записать с ней старые и новые избранные отрывки из стихов и прозы, сделать из них тетрадь, прочитать и объяснить их, помимо этого он хотел найти способ помочь Нихаль с правописанием, которое никак не исправлялось. Аднан Бей давно отмечал отрывки из прочитанного и создал фонд для тетради, которую он задумал для Нихаль.

В течение многих дней казалось, что Нихаль забыла про слова отца. Аднан Бей тоже словно забыл, но у Нихаль из головы не выходила возможность снова оставаться на несколько часов в маленьком кабинете с отцом. Отчасти она пока предпочитала держаться подальше от отца и была похожа на канарейку, которая провела тёмные дни долгой зимы в клетке, думая о солнце. Однажды вечером, после ужина, Бихтер и Аднан Бей увидели, как Нихаль вошла в кабинет, в комнату, которую, казалось, давно избегала. Аднан Бей с улыбкой сказал:

— Урок?

Нихаль ответила:

— Да, если хотите…

С этого вечера начались уроки, но между отцом и дочерью не было прежней искренности и непринуждённости. Теперь между ними словно чего-то не хватало. Нет, между ними был кто-то лишний, третий лишний…

Первые несколько вечеров уроки прошли в попытках найти прежней искренность. Они даже вместе смеялись, когда Нихаль пыталась прочитать небольшое стихотворение тихим дрожащим голосом. Она никак не могла понять его гармонию. Аднан Бей сказал:

— Удивляюсь, почему ты не понимаешь, Нихаль? Ты очень хорошо читаешь французские стихи, много занимаешься музыкой, а стихотворный размер не что иное, как музыка, возникающая вследствие соседства слов.

Тогда он начал объяснять основные стопы арабского стихосложения, а Бихтер и Нихаль издали переглядывались и улыбались. Неловкость Нихаль иногда добавляла веселья в скучную серьёзность уроков. Однажды вечером Нихаль начала инстинктивно читать размеренно и ничего смешного не осталось. Постепенно на уроках начала складываться обстановка, вызывающая желание зевнуть. Кто был причиной этого? Аднан Бей, который, поглядывая на Бихтер, торопился закончить урок? Бихтер, которая зевала, прикрывая рот книгой, взятой, чтобы скоротать время? Нихаль, которая часто хотела швырнуть тетрадь и сбежать, чувствовуя себя лишней в комнате, когда-то бывшей особым местом для её души? Уроки начали хромать, бессильно ползти как больной ребёнок. В один из вечеров Аднан Бей почувствовал лёгкую головную боль и сказал: «Сегодня вечером урока не будет.» После этого про уроки забыли.

***