Запретная любовь - Халит Ушаклыгиль (2023)

Но будет ли достаточным просто сидеть и слушать, сцепив руки от бессилия? Неужели она ничего не сделает, чтобы помешать их похищению и смерти? О! Она хотела что-нибудь сделать, чтобы всё вдруг изменилось и снова началась прежняя жизнь, наполненная весельем, радостью и смехом Бюлента. Но что? Да, что нужно было сделать?

Она сказала Шакире Ханым:

— Нет, Вы не уедете, понимаете? Что мне делать, если Вы уедете?

Она смотрела на Джемиле, когда говорила это. Джемиле опустила глаза, чтобы не плакать. Нихаль рассказали, что Сулейман Эфенди нашёл должность и теперь уже невозможно не уехать. Они сняли дом в Эйюпе и небольшая лодка ждала на набережной, чтобы забрать вещи.

Шайесте и Несрин были за уход Шакире Ханым, только Бешир иногда смотрел на Нихаль, желая что-то сказать, а потом опять предпочитал промолчать.

После того, как они объяснили, что оставаться невозможно, Нихаль замолчала, рассеянно посмотрела на Шакире Ханым, Джемиле, собранные вещи и вдруг встала:

— О! Вы меня не любите, — сказала она, — если бы любили, не захотели бы так уехать.

Нихаль ничего не добавила и вышла, не глядя ни на кого из них. Она вдруг на всех обиделась. Она не прощала им желания уехать, оставив её. Выйдя из комнаты, она вспомнила про десерт для Бюлента. О! Теперь все кулинарные развлечения прекратятся. Больше не будут говорить, что это кухня Шакире Ханым. Может быть, и ключ заберут и повесят рядом с другими ключами, болтающимися на цепочке на поясе Бихтер.

Она остановилась, когда проходила мимо комнаты отца. Что, если она зайдёт и скажет? Но что скажет? Она не находила слов, которые выразят её душевную боль. Дверь была открыта, она вытянула голову и посмотрела. В комнате был только отец, она могла войти, броситься ему в объятия и сказать: «Нет! Я не хочу, пусть они не уезжают!»

Но она не вошла…

— Нихаль! Почему не заходишь?

Она не смогла ответить. Она хотела убежать, но не смогла, что-то влекло её к отцу, она дошла до середины комнаты, затем остановилась, не в силах идти дальше. Аднан Бей сразу понял, что произошло что-то необычное. Отец и дочь посмотрели друг на друга. Нихаль медленно сказала голосом, заглушавшим биение сердца:

— Отец! Шакире Ханым и Сулейман Эфенди уезжают.

— Да, дочка.

— Почему они уезжают, отец? Так все уедут? Бюлент уехал на прошлой неделе, они на этой, на следующей неделе кто знает… Что мне делать, отец? Я останусь одна?

Нихаль говорила спокойным, несчастным голосом. Аднан Бей понял опасность разговора, который начался таким образом. Он хотел изменить ход разговора и сказал, пытаясь дать немного жёсткий и серьёзный ответ:

— Ты никогда не остаёшься одна, наоборот, теперь у тебя есть друг, которого нужно предпочесть всем друзьям детства. Дочка, прошу, ты должна действовать разумно в таких вещах. Не мог Сулейман Эфенди всю жизнь оставаться слугой, так ведь? Мог ли я помешать ему иметь свой дом и найти себе должность?

Нихаль села на табуретку и смотрела на отца. Пока Аднан Бей с лёгкой улыбкой ждал ответа на эти вопросы, она не могла найти слов, чтобы выразить свои чувства. Она хотела изложить отцу жалобы, только что излитые ей, и сказать: «Вы видите? Вот почему они убегают, а не так, как Вы сказали, понимаете? Они убегают от неё, от этой женщины», но её мозг словно оцепенел. Что-то перевернулось у неё в голове, она подумала, что сползает с табуретки, и, не в силах удержаться, падает в пропасть.

Она вдруг испугалась, что упадёт в обморок, если останется. Она встала и, ничего не сказав, вышла.

Комната мадемуазель Де Куртон была закрыта. Нихаль тихонько прошла, не желая оповещать её, и вошла в свою комнату. Её словно шатало. Что происходило? Она двумя руками схватила голову. Впервые после печальных времён детства начались боли, казалось, вытягивавшие мозг у неё из затылка. За ушами были точки, которые, казалось, прокалывали буравчиком. Она, не раздеваясь, легла спиной на кровать.

***