Запретная любовь - Халит Ушаклыгиль (2023)

— Дитя моё, Вам в голову часто приходят настолько странные вещи, что невозможно понять, пока Вы не скажете.

Нихаль поднялась со стула и подошла к гувернантке, чтобы проще было её обмануть:

— О! Вы поняли! Вы поняли, вот и улыбаетесь. До того, как они выйдут из школы есть ещё более двух часов. Мы с Вами сели бы на пароход и прямо в Бейоглу… Подумайте, Бюлент выйдет из школы и увидит нас… Ну вот, Вы не можете возразить, Вы согласились. Мадемуазель, я буду готова через пять минут!

Нихаль обняла старую деву за шею и поцеловала её в обе щеки прежде, чем та успела сказать хоть слово. Потом на бегу крикнула с лестницы:

— Бешир! Мы едем забрать Бюлента.

***

Нихаль хотела, чтобы Бюлент в мельчайших подробностях рассказал о школьной жизни. Вопросы не кончались. Что делали в школе, что ели, как спали ночью? Как звали учителей и как они выглядели? Нашёл ли он друзей? Кто были его соседи? Она хотела запомнить имена, снова и снова получить разъяснения, в мельчайших подробностях, чтобы иметь возможность издали участвовать в школьной жизни Бюлента.

Бюлент рассказывал с уловками, свойственными для детей, только что поступивших в школу: приукрашивал детали, преувеличивал то, что рассказывал о школе, немного обманывал, чтобы вызвать чувство зависти у слушателя. Школа оказалась большим бесконечным зданием, каждый из школьных дворов получился в четыре раза больше, чем сад в Бебеке, а все учителя и воспитатели были огромными, крупными мужчинами. Дети… Кто знает, сколько их было? Невозможно было сосчитать… Тысячи четыре? К тому же все они были необычными, красивыми, вежливыми. Он подружился уже с половиной из них. Он перечислял имена, рассказывал историю Намык Бея, случай с Рашит Беем. А еда… Каждый вечер давали десерт.

Вчера вечером они ели что-то похожее на ревани, он в жизни не ел такого вкусного десерта. Теперь он не сможет есть десерты Хаджи Неджипа.

— А меня что, совсем не искал? — спросила Нихаль.

О! Как не искал? В первую ночь он долго, тихонько, чтобы соседи, услышав, не стали смеяться, беззвучно плакал в постели. Бюлент прижался к сестре, когда говорил об этом, брат и сестра поцеловались, движимые состраданием к тому, что в ту ночь думали друг о друге.

— А можешь написать мне письмо из школы? Каждый день, две-три строчки… — спросила Нихаль.

Эта идея понравилась Бюленту и он сказал:

— Как будет хорошо. Ты ведь мне тоже напишешь?

Потом он подумал о трудностях переписки:

— Но кто будет передавать письма?

Нихаль нашла решение и сказала:

— Спрячешь и привезёшь, когда приедешь.

Оба так гордились, что придумали этот способ связи, что в тот же день сообщили в доме всем, начиная с Аднан Бея.

***

С тех пор одним из развлечений Нихаль было каждое утро писать небольшое письмо Бюленту. Она выпросила у Бехлюля коробку бумаги для писем и конверты. Вскочив с постели, она находила что-нибудь, чтобы написать три строчки, а иногда страницу, клала написанное в конверт, подписывала «Бюленту от старшей сестры» и клала на письменный стол. Утром в субботу в конце второй недели было написано такое письмо.

«Сегодня я пойду на кухню Шакире Ханым. Недавно мы с мадемуазель прочитали в книге по домашнему хозяйству рецепт английского десерта. Я приготовлю его для тебя. Посмотрим, будет ли он лучше, чем ревани в школе?»

Мадемуазель Де Куртон никак не могла отвлечь Нихаль от этой идеи. Она непременно собиралась приготовить для Бюлента десерт, который будет лучше, чем ревани в школе.

— Дитя моё, — говорила старая гувернантка. — Это лёгкие рецепты, когда читаешь, но они плохо получаются, когда пытаешься приготовить.