Цветок моей души - Вида Лагодина

— Нет, — тяжело вздохнув, ответил он. — Я был удивлен не меньше твоего, вот только…мне не совсем понятна твоя реакция, да и Свете, я уверен, тоже. — Мимо то и дело проходили люди, и многие из них не скрывали своего любопытства.

— Пойдем, — он обхватил меня за плечи и слегка подтолкнул. — Немного прогуляемся, и ты придешь в себя.

— Не понимаю, как она не сказала мне о таком! — Продолжала я свои возмущения.

— А я, если честно, не могу понять твоей реакции — мы шли по небольшой аллее, расположенной во дворе больницы.

— Меня расстроило то, что я обо всем узнала именно так. А если бы мы сегодня с тобой не приехали? Почему твой дядя решил поехать вместе со Светой? Разве ему не нужно контролировать подготовку к выставке?

Матвей молчал, о чем-то глубоко задумавшись. Сейчас между нами чувствовалась отстраненность.

— Ответь, только честно. — Он бросил на меня короткий взгляд с высоты своего роста. — Тебя расстраивает то, что тебе ничего не сказали или то, как тебя отодвинули от решения это проблемы?

Я вспыхнула, отстраняясь от него, и с вызовом посмотрела в его глаза.

— Что значить отодвинули от решения этой проблемы? Света и все, что с ней связано никогда не было для меня проблемой. Она единственный родной мне человек, и я имею право знать, что ей стало хуже или о том, что твой дядя собирается ее увезти! Я всего лишь переживаю за нее.

— Отлично. Я понял! — Он сделал шаг ко мне и взял меня за руки. — Ты не подумала, что… — он выдержал паузу и заглянул в мои глаза. — Возможно, она сделала это, чтобы защитить тебя, дать время тебе немного позаботиться о себе и вспомнить, что ты еще молода, а время идет. Посмотри на это с ее стороны. — Он положил ладони на мои плечи и сделал еще один шаг навстречу. — Ты взвалила эту ношу на свои хрупкие плечи, стараешься, чтобы твоя тетя ни в чем не нуждалась, чтобы она жила и по возможности наслаждалась этой жизнью, но при этом ты — он поймал мой взгляд и положил ладонь на мою щеку — забываешь о себе. Она любит тебя и старается заботиться так, как может, как умеет. А мой дядя…он всего лишь хочет помочь твоей тете и тебе. Теперь ты не одна, так что придется научиться принимать помощь и не путать заботу с вторжением в личную жизнь. Хорошо? — Я кивнула, всерьез задумавшись над его словами. Он обхватил меня рукой за плечи, а я обвила его талию своими руками, и мы медленно побрели в сторону больницы. — Мне стало очень интересно, что было бы со мной, знай, я о том, что мой дядя и твоя тетя, ну… — он закусил нижнюю губу, стараясь подавить улыбку — дружат?

— Хм, я бы…очень разозлилась.

— Ну, конечно! — Рассмеялся он и поцеловал меня в макушку.

— Возможно, обиделась бы, но…потом, ты как сейчас поговорил бы со мной. Все объяснил. Уверена, у тебя нашлась бы веская причина, по которой ты ничего мне не сказал.

— И, несмотря на свою злость и обиду, ты стала бы меня слушать? — Недоверчиво спросил он, останавливая меня. Выражение его лица было более чем серьезным.

— Думаю, да. Хотя… — я прищурилась — лучше не испытывай судьбу — я потянулась, чмокнула его в щеку, а затем за руку повела в больницу.

Глава 14

Ранним утром понедельника мы с Матвеем проводили Свету и Гордеева в Израиль. В голове у меня до сих пор не укладывалось происходящее. Матвей, как и я, прибывал в какой-то прострации. И на мой простой вопрос «все ли хорошо?» отвечает, что все в порядке и мне не о чем беспокоиться. С субботы мы не расставались ни на минуту, и сейчас, когда он оставил меня в галерее, а сам уехал, мне стало немного не по себе. Появился страх, что чары, под воздействием которых мы находились несколько последних дней, во время нашей разлуки рассеются.