Другой близнец - Рина Мирт

Несмотря на долгий перелет дядя приготовил им обоим вкусный ужин, во время которого они приложились к бутылке какого-то виски, Бен правда не разбирался в них. Не то что Рик, который с видом истинного знатока рассказывал ему о брендах и вкусовых различиях, в последний раз когда они были вместе в баре за несколько месяцев до смерти отца, тогда Мия закончила школу.

Во время ужина они вспоминали Рика, их совместное детство. Алкоголь быстро ударил в голову с непривычки. Ведь в армии запрещено пить. Они говорили о Рике до глубокой ночи, пока глаза у обоих не стали слипаться от усталости.

Проснулся он совершенно разбитым, ведь сегодня день похорон брата. День, когда он прощается с ним навсегда.

— Как ты себя чувствуешь, малец? — просипел Марк, заметив его на кухне. — Дать что-нибудь от головы? А то у меня лично голова раскалывается после вчерашнего.

— Да, — ответил Бен после недолгой паузы, — не помешает. Сегодня будет тяжелый день.

Он сел за стол, где уже стояла яичница и кружка ароматного кофе, но есть вдруг перехотелось совсем. Потому что… Как он может есть, когда его брата сегодня закопают в землю?

Оказавшаяся на его плече рука дяди заставила его вздрогнуть. Он повернул голову, встречаясь с глазами мужчины, в которых теснились слезы.

— Вот, — он протянул ему баночку аспирина, что была в другой руке. — Ты это… не держи в себе. Я могу себе представить, как тебе больно…

Голос дяди дрожал, он легонько сжал плечо:

— Выпусти это сейчас, потому что потом, рядом с Эйлин и Мией, ты должен быть, как скала… Мы оба должны.

Бен тяжело сглотнул, чувствуя, как от слов и вида плачущего дяди у него самого защипало глаза. Но плакать при нём он не хотел. Его скорбь по брату-близнецу — слишком личное. Бен не просто потерял близкого человека, он потерял часть себя. Навечно.

Марк поставил аспирин на стол, а затем тихо отошел, не издав ни звука, а Бен чувствуя, что рушится последний рубеж, опустил голову, зажмуриваясь, и крепко сжал губы, чтобы не всхлипнуть.

***

Мия смотрела лишь перед собой, не замечая ничего вокруг. Её рука вновь потянулась в карман куртки, но она остановила себя.

«Хватит».

Из её головы всё никак не выходил этот номер телефона и имя. Точно женское, да и почерк — тоже. С тех пор, как она обнаружила эту салфетку, она несколько раз пыталась позвонить по этому номеру, но в последний момент одергивала себя.

Неужели Рик изменял ей? Иначе, как можно объяснить женский номер на салфетке в кармане его пиджака? Только отпечатка губ не хватает для полного комплекта.

Из раздумий её вырвало легкое прикосновение к предплечью. Это была Эйлин. Она протягивала ей пластиковый стаканчик с водой. И правда, до этого момента Мия и не замечала, что ей хочется пить.

— Спасибо, — глухо вымолвила она и поднесла стаканчик к своим потрескавшимся губам.

— Через час уже приземлимся, — произнесла Эйлин.

Мия кивнула. Они были на борту самолета, следующего в Мэдисон. Домой.

Мия скорее могла назвать этот город своим домом, ведь она прожила в нем большую часть жизни, а не солнечную Аризону, где родилась и жила до смерти мамы.

Мама…Но воспоминание о ней не принесло прежней грусти. Ведь у неё теперь другая боль, более свежая. Мия закусила губу. Она уже больше года не вспоминала маму. Они были вместе с Риком, они были счастливы. И почему, мы не вспоминаем ушедших близких, когда нам хорошо?