Цугцванг - Ария Тес

«Заметил меня, чувствую, как пялится, клянусь, даже с открытым ртом это делает! Ну что за наивная простота?…»

— Эм…ты не свалила.

Не отвечаю ему, потому что бесит меня тот факт, что его персона меняет мое отношение к ситуации, будто я ведусь на эту сраную манипуляцию, как дура.

«А я же дура и есть, как еще то меня назвать? Свобода была фактически в руках, и я пожертвовала ей ради кого? Ради их брата?! Просто смешно…»

Смотрю на Михаила серьезно и без улыбки, поднимаюсь на ноги и бросаю взгляд на дверь, ведущую в гараж.

— Верни меня в мою клетку, я устала и хочу спать.

***

Проделав ту же процедуру с прятками под курткой, наконец мы покидаем это ужасное место, наполненное безнадегой и отчаянием, снова едем в тишине. Вокруг ни души, да и света нигде нет. Только лес, снег и тихая, нейтральная музыка. Каждый, казалось, думает о своем, и не о чем больше разговаривать. Я сжимаю себя руками и корю за глупость, Михаил, возможно, и себя корит по этому же поводу — глупо было оставлять нас тет-а-тет. Я его понимаю, за что тоже шиплю на свою дурную голову:

«Понимающая какая, ты посмотри. Нет, звание Мисс-Мать-Тереза- столетия точно твое по праву!»

— Почему ты не сбежала? — вдруг спрашивает, я даже вздрагиваю от неожиданности, смотрю коротко, но снова отворачиваюсь, кутаясь в свою куртку теснее.

— Не было смысла.

— Да ну?

— Ты бы поймал меня, и я решила не играть с удачей. Не хочу, чтобы меня заперли в подвале.

— Трогательное вранье, Амелия.

— Зачем ты привез меня туда? — игнорирую его вопрос, горячо задавая свой, — На кой хер?! Чтобы вызвать жалость?!

— Чтобы показать, кто наш отец на самом деле.

— А я этого по-твоему не знаю что ли?!

— Ты мне ответь? — усмехается, и бровью не ведя, — Если ты серьезно думаешь, что твоя сестра приоритет, — значит не понимаешь насколько все серьезно на самом деле.

— А вы не пробовали… — ядовито начинаю, но Михаил сразу отсекает это, слегка сдавливая руль.

— Пробовали все, что тебе может прийти в голову — без толку. Нас воспитывали очень жестко и сурово, за любое неподчинение отец серьезно наказывает.

— Тебе тридцать лет, Михаил Петрович.

Выделяю голосом его отчество намерено, чтобы подчеркнуть формальное, полное имя, которое, спорю на что угодно, он слышит часто, как «Большой босс». Его слова потому и кажутся мне дико несерьезными и даже смешными — бояться пойти против родителя в таком возрасте и в качества состоявшегося человека.

— Вы могли бы его вытащить, если бы хотели.

— Не могли.

— Почему? Боитесь…

— Ты обратила внимания на комнату Макса? — вдруг его голос прибавляет стали и жара, он бросает на меня гневный взгляд, снова сжимая руль только сильнее, — Ну? Что молчишь?

— Что мне ответить? Комната, как комната.

— Ты серьезно ничего не заметила?

— А что там замечать?! Логово…

— В ней есть все.

Хмурюсь. Да, это действительно так, но…при чем здесь это?!

— Не думала почему?!

— Потому что ему лень поднять задницу…

— Ты просто идиотка.

— Спасибо, что заметил, — ядовито отбиваю оскорбление, сказано не менее токсично, на что получаю тихий цык.

Дальше его голос теряет весь свой огонь, становится тихим и каким-то…стыдливым?

— Когда мы были маленькими, а отец бил мать, мы закрывались в комнатах. Он часто был пьяным, и мама буквально заставляла нас это делать, чтобы и нам не прилетало, потому что он никого не жалел. Иногда ей удавалось закрыться с нами, и…сколько времени мы там просидели бы на этот раз — тайна, покрытая мраком.

Тут то до меня медленно доходит…

«Они привыкли так жить…с запасом на всякий случай…Если придется закрыться у себя на неопределенное количество времени, у них будет все, что нужно…Боже…какой кошмар…»