Цугцванг - Ария Тес

— Все, чего ты добился — ее слезы. Ты всегда получаешь лишь это, старый мудак с отвисшими яйцами, и все, что ты умеешь — это разрушать. Ты не знаешь, что такое верность и преданность, что такое любовь, потому что твоя душа настолько мелкая, насколько черно твое сердце. И когда нибудь, я очень надеюсь, ты сдохнешь от яда, который плодишь и множишь. В этот момент вспомни мое лицо, ублюдок, и представь, что я улыбаюсь.

Разворачиваюсь, потому что если не уйду сейчас, я реально его убью. В зале наша сцена, благо, осталась незамеченной, или они просто сделали вид, что ее не видели — слишком уж это опасно…

— Ты говоришь, что похожа на него, да? — усмехается в спину, чем тормозит на ступеньках.

Я не слышу в голосе злости, ярости, лишь бесконечное…оправдание ожиданий? Поворачиваюсь быстро, чтобы убедиться, и вижу улыбку.

«Он этого и добивался?»

— Но твой папаша был холоднее камня, дорогая, а вот твоя мать всегда была огнем. В тебе его так много, Амелия, и ее в тебе три бесконечности.

— Ты ошибаешься.

— Нет…я вижу в тебе Ирис.

«В этом твоя главная ошибка, старый гандон…» — думаю, но лишь показываю ему средний палец и разворачиваюсь к выходу.

Проходя мимо столов, набитых тщеславием, единственное, чего я хочу — отмыться, и единственное, что меня спасет — драгоценный ирис. Как маяк в густой, непроглядной темноте.

***

«Я просто обязана его снова увидеть…» — все, что мной движет. Без особых проблем я нахожу кабинет директора аукциона, или как тут называют главаря шайки мошенников и воров?

Захожу без стука. Он вместе с каким-то человеком пялятся в зеленую, кожаную папку, но резко смотрят на меня, стоит мне переступить порог.

— Простите, но…

— Марина Александровская просила зайти и кое что узнать.

«Прикрываюсь его фамилией?! Красота…но это, кажется, работает?» — их лица обретают выражение «услужу-во-всем», и все же решаю уточнить.

— Я ее ассистентка.

— Конечно-конечно. Что она желает?

— Она просила меня взглянуть на последний лот.

— Но…он продан и…

— Это уже ее дело. Дайте мне взглянуть.

Никакой вежливости, я не размениваюсь, а пру напролом, и знаете? Это работает. Буквально через десять минут меня заводят в комнату уже на первом этаже, где расположились все лоты. Их еще не успели убрать, даже не начинали запаковывать, поэтому много времени на поиски не нужно — всего то открыть бархатную, синюю коробку и все.

И я пропала.

И я как будто снова ребенок.

Смотрю на него, улыбаюсь. Помню каждый изгиб, все равно касаюсь, чтобы оживить тактильные ощущения, а не только то, что в голове. Как я помню, так и есть… Каждая жилка на месте, каждый камень, который оставляет холодный отпечаток на коже…

«Это как встретить кого-то, кого ты безумно любила, но потеряла, и сразу потерять вновь…» — слезы срываются из глаз, текут-текут-текут.

Я всхлипываю, как маленькая девочка, вытираю щеки, все зря. Реки так просто не высушишь, моря тем более. Я бы так хотела вернуть себе свое, но два миллиона долларов?!

«Спорю на что угодно, это они ради шутки купили, соревновались, и никогда не узнают, как много может значить что-то столь маленькое…»

— Спасибо… — шепчу, бросив взгляд на ошалевшего директора, отхожу на шаг, — Спасибо вам большое.

Понимаю, что если останусь тут еще, непременно что-нибудь выкину, но не отдам его, поэтому сбегаю. Это единственный выход — бежать.

Коридор темный и пустой, а мои шаги отдаются гулким, тонким стуком шпилек о кафель. Я дороги не вижу, плохо ее помню, но пру вперед, потому что так надо, дохожу до поворота…и торможу, ведь отчетливо слышу знакомые до боли голоса.

— …И где мне ее искать теперь, твою мать?! — рычит Макс, я резко прижимаюсь спиной к стене, чтобы меня не видели.

— Да не сбежит она, хватит психовать!