Цугцванг - Ария Тес

— Тебя, — лбом утыкается мне в затылок, а руки перекладывает на мои ладони, переплетая пальцы, — Не отталкивай меня хотя бы сегодня, Амелия, ты очень нужна мне.

Мой разум велит мне бежать и держаться от него, как можно дальше.

«Повернись и врежь ему по наглой морде! Давай!» — орет и пытается подбросить картинки прошлого, но сердце все блокирует.

Оно слышит его голос, чувствует, что сейчас он действительно во мне нуждается. А я разве нет? Он же все также много значит для меня, я все также его люблю, и не могу игнорировать это именно сейчас. У меня неплохо получается в остальное время, но эта ночь что-то сделала с моими классными способностями… Знаю, что завтра все будет также, как было на пятьдесят втором этаже, может даже хуже. Мы притворимся, что этой ночи и вовсе не было, потому что как только взойдет солнце, я очнусь от морока и снова буду его ненавидеть, а ему снова будет на меня плевать.

Поворачиваюсь и смотрю ему в глаза, он делает тоже. Отвечает все также твердо, властно, но при этом нет его любимого «будет-так-как-я-хочу», Максимилиан ждет. Он меня не касается, не пытается прижать или принудить, он просто ждет моего решение — самое ценное, что я могу получить.

Я смотрю на его губы, снова в глаза, снова на губы, не могу решиться, но потом прикрываюсь мыслью о том, «что его лучше не злить», встаю на полупальчики и целую. Максимилиан отвечает сразу, обнимает за талию, прижимает. Он пытается контролировать свой напор, чтобы меня не спугнуть, и я улыбаюсь, слегка прикусывая его губу, чтобы дать понять — я не сбегу. Он сразу понимает, подхватывает меня под бедра и сажает на кухонную тумбу. Здесь в полумраке нет ничего, кроме нас. Снова это чувство «вакуума», которое я думала больше никогда не испытать рядом с ним, но оно живо. Ярко. Полностью.

Максимилиан смотрит мне в глаза, проводит кончиками пальцев по щеке, задевает волосы, слегка хмурится, ведет дальше. Я не шевелюсь, а разглядываю его в ответ и поражаюсь тому, какой он на самом деле красивый. Каждая черта его лица, так тщательно подобрана к другой, будто кто-то наверху собирал мозаику из «идеальностей». А еще он так сосредоточен — это даже забавно. Мне нравится за ним наблюдать, читать, изучать. Находить то, что я уже знаю: например небольшую морщинку между бровями, которая появляется, когда он увлечен настолько сильно, как сейчас. И то, чего я себе и не представляла: слегка касаюсь его волос. Они такие короткие, и это так непривычно.

«Интересно, зачем он это сделал? Проколол ухо, подделал татуировки, прическу…Если глаза я и могла бы понять, то это? Совершенно точно нет. Хотя что глаза? Они у него не такие, как у Петра Геннадьевича…»

— Зачем это нужно было? — вопрос таки срывается с губ, и Максимилиан становится еще серьезней.

Он пристально смотрит на меня, словно взвешивая допустимость правды на внутренних, невидимых весах, но потом слегка улыбается и пожимает плечами.

— Что конкретно? Постричь или отрастить?

— Всё.

— Я не могу ходить с длинными, отец против. Он консерватор.

— Он тебя с ними не видел?

— Видел, но на тот момент это еще было допустимо.

— В смысле «на тот момент»?

— Я не выходил в свет.

— А сейчас выходишь?

— Пока нет, но я гораздо ближе к этому, чем был год назад. Мне почти двадцать шесть.

— То есть не двадцать четыре?

— Прости, — снова смотрит твердо, но с опаской, будто так и ждет, что я сбегу.

Конечно, это могло бы быть в моем списке, только не сегодня. Ночь творит чудеса, к тому же я давно смирилась с тем, как всё было, и как всё обстоит. Сейчас я хочу понять «зачем»? Поэтому жду продолжения, и когда он это тоже понимает, продолжает.

— Отрастил, чтобы…ты меня не узнала.

Эм…Смотрю на него, нахмурив брови.

«В смысле?! Я его никогда не видела, чтобы "узнать" и…А-а-а…Наверно он намекает на свою схожесть с Властелином мира. Поняла…»