Глубже - Робин Йорк

— Да, это я уловила, но все равно не понимаю. И не пытайся кормить меня всякой ерундой о том, что я богатая, а ты бедный, или ты слишком благородный, или еще что-нибудь.

Он гримасничает. Отходит к окну, поворачиваясь ко мне спиной.

— Я не благородный.

— Тогда кто ты?

Нет ответа. Молчание затягивается, часы Бриджит отбивают секунды — одну, две, три, четыре, пять, без ответа — пока вдруг Уэст не поворачивается и не говорит:

— Я чертов эгоист, ясно? У меня есть планы на будущее, и тебя в них нет. Ты никогда не будешь в них участвовать, Кэр, поэтому мне просто имеет смысл держаться от тебя подальше, чтобы я мог сосредоточиться на том, что важно.

Что важно.

И это не я.

Я смотрю на Смурфетту у себя на коленях, на ее золотистую копну волос, на ее дурацкие туфли и платье, и мне хочется ударить ее. Хочется ударить себя, прямо туда, где болит, туда, где слова Уэста вонзились в старую жгучую рану под моими легкими, в ту жизненно важную точку, в которую он продолжает бить меня, даже не заботясь об этом.

Он не пытается причинить мне боль. Он просто эгоист.

— Не смотри так, — говорит он.

— Я буду смотреть так, как захочу, — я выделяю каждое слово, медленно и тщательно, потому что не хочу, чтобы он знал, что причинил мне боль.

Переворачиваю подушку и обвожу контур шляпы Мозговитого Смурфа. Я всегда отождествляла себя с Брэйни.

— Кэр…

— Наверное, тебе лучше уйти.

Он поднимает пальто. Подходит к двери. Я жду, когда она откроется, жду, когда он выйдет, жду, когда начнется та часть моей жизни, в которой нет Уэста.

Но он стоит там, а потом наклоняется к двери и со всей силы бьет по ней ногой, три раза. Он пинает дверь так сильно, что я подпрыгиваю.

Волосы на моих руках встают дыбом.

Насилие — это колокольный звон внутри меня. Объявление о том, что что-то начинается, что-то высвобождается.

Он снова поворачивается ко мне.

— Я не хочу уходить. Ясно? Это моя проблема, Кэролайн. Я никогда не хочу уходить от тебя.

— Чего же ты тогда хочешь?

Я почти в слезах. Почти кричу, потому что не понимаю. Никогда не понимаю.

Он подходит, бросает пальто на койку Бриджит, упирается обеими руками в металлический каркас кровати. Его ноги широко расставлены, и он заслоняет свет с потолка. Я не вижу его лица, но, когда он говорит:

— Я хочу поцеловать тебя снова, — я слышу мягкость его слов. Почти чувствую это.

Уэст толкает мою ногу своей, упираясь в мое колено.

— Я мог бы скормить тебе историю о том, что я хочу этого, потому что думаю, что тебе нужен кто-то, кто покажет тебе, что ты не сломлена, что ты красивая и сексуальная, и если ты грязная, то только в хорошем смысле, в том, в котором все грязные. Я мог бы сказать тебе это, и это было бы правдой, но на самом деле правда в том, что я эгоист и хочу тебя. Не знаю, как перестать хотеть тебя. Я просто чертовски устал от попыток.

Он слегка сдвигается, позволяя свету рассеяться вокруг его головы. Это освещает его, показывает мне его глаза. Они напряженные, сверкающие и полны чего-то, что я видела там сотни раз, но никогда не знала, как это назвать.

Нужда. Жадность.

Вот как выглядит Уэст, когда он в чем-то нуждается.

Нуждается во мне.

Я не могу думать. Дыхание — это все, с чем я могу справиться. Дышать и смотреть на него.

— Я хотел тебя с той минуты, как увидел, — говорит он. — Я хочу тебя прямо сейчас, а ты едва можешь меня выносить. Я едва выношу себя сам, так что не понимаю, почему ты терпишь мое дерьмо, но даже сейчас, когда я ненавижу себя, а ты злишься на меня, я все еще хочу повалить тебя на кровать, снять с тебя рубашку и войти в тебя. Проникнуть в тебя глубоко, а потом еще глубже, пока я не окажусь так глубоко, что уже не буду знать, где кончаюсь я, и начинаешься ты.