Глубже - Робин Йорк

— Ты так увлечена мной. Держу пари, ты сейчас мокрая.

— Держу пари, ты сейчас твердый.

— В моих штанах словно могучий молот Тора, — говорит он с ухмылкой.

— Разве у молота не было имени?

Уэст говорит что-то, что звучит как «Моль-неар».

— Произнеси его по буквам.

— М-ь-ё-л-л-н-и-р.

— Господи. Почему ты это знаешь?

— Лучше спроси, почему мы об этом говорим.

— Потому что парни любят говорить о том, какие большие и твердые у них молотки?

— И что они хотят с ними делать. Не забывай.

Я высвобождаюсь из хватки его рук и снова сажусь на кровать.

— Да. И эта часть.

Уэст садится рядом со мной, но дает мне возможность подумать.

И я думаю. О его руке на молоте.

— Ты действительно сделал это, когда мы разговаривали по телефону?

Он улыбается, но вид у него какой-то смущенный. Не такое выражение лица я часто вижу у Уэста.

— Я имею в виду, правда-правда? Ты говоришь это не только потому, что пытаешься мне польстить?

— Если бы я хотел тебе польстить, я бы сказал, что тебе идет эта рубашка. Или что мне нравятся твои глаза. Что-нибудь такое, знаешь, действительно приятное.

Я опускаю взгляд на свои колени и улыбаюсь.

Думаю, о том, чего я хочу и что мне нужно, что могу взять и без чего не могу обойтись.

Может быть, я травмирована. Может быть, веду себя иррационально. Не знаю.

Но я хочу Уэста. Любой вариант Уэста, который я могу получить, любым способом, которым я могу получить его.

И не похоже, что, если бы он был готов дать мне все, я бы даже смогла это принять. Как недавно напомнил мне мой отец, есть мое будущее, о котором нужно думать. Есть моя репутация, которую я не могу подвергать испытаниям, встречаясь с наркодилером в кампусе.

Я не хочу встречаться с Уэстом. Я хочу, чтобы он показал мне, что значит глубже.

Глубоко, а потом еще глубже. До самого дна.

— Хорошо, — говорю я ему, — Вот что мы будем делать.

* * *

Два раза в неделю. По вторникам и четвергам, с десяти часов до десяти пятидесяти, пока Бриджит на занятиях, а Уэст на перерыве, у меня тоже ничего нет до обеда.

Мы не будем встречаться, и мы никому не расскажем.

Таковы наши правила.

Время до появления Уэста в четверг я провожу в задумчивости. Мне все время кажется, что у меня все в порядке, но потом мой мозг начинает блуждать, как своенравный ребенок, и я бессильна это предотвратить. Бриджит все время спрашивает меня, что случилось с Уэстом, но я не могу сказать. Мы с ним заключили сделку. И вообще, что я ей скажу? Что я решила стать для Уэста другом с привилегиями? Его приятелем? Что мы будем заниматься по тренировочной программе «Верни Кэролайн в седло» дважды в неделю?

Я достаточно умна, чтобы понять, что для любого другого человека это прозвучало бы как ужасно плохая идея. Бриджит не одобрила бы. У моего отца случился бы инсульт. Интернет-задроты, предсказуемо, считают меня грязной шлюхой, которой нужен хороший член, или что-то в этом роде.

Начинаю уставать от интернет-задротов.

Я знаю, что делают хорошие девушки, и не это.

Но я все равно записала это в свой календарь, пятьдесят минут два раза в неделю, которые я округляю до часа и окрашиваю в оранжевый цвет, потому что оранжевый кажется его цветом. УЭСТ, пишу я.

Мы с Бриджит развешиваем рождественские гирлянды вокруг окон в комнате общежития, и я еду в Уолмарт и покупаю дополнительную гирлянду, чтобы обмотать ее вокруг стоек кровати и по краям. Когда Бриджет нет дома, я выключаю верхний свет и забираюсь под одеяло. Лампочки светятся зеленым и красным, синим, желтым и оранжевым.

Закрываю глаза, провожу пальцами по коже, думая о Уэсте.

Я никогда не была так взволнована.

Он появляется сразу после занятий. Стучит дважды, потом просто открывает дверь и впускает себя. Он снова в пальто, под одной рукой учебник и тетрадь. Он не хочет встречаться со мной взглядом.