Тень Отца - Добрачиньский Ян (1997)

– Клеопа знает, что ты здесь? – спросила Мириам.

– Знает. Он сам меня сюда послал.

Она наклонила голову, выражая тем самым покорность воле своего опекуна. Улыбнулась.

– Я буду тебя слушать, – сказала Мириам, – но мне нужно следить за стадом, чтобы какая-нибудь овца не потерялась среди терновника.

– Мы будем идти за стадом, а по дороге я скажу тебе, с чем пришел.

Мириам без слов направилась за овцами. Иосиф шел рядом с ней. Однако он не сразу начал говорить. Приготовленные слова куда-то подевались. Близость девушки вновь повергла его в робость, которую он испытал, когда встретил ее в первый раз у колодца. С того времени он больше не разговаривал с ней наедине. Чувство, вспыхнувшее в нем с силой огня, политого маслом, велело ему тотчас занять положение сватающегося жениха. Если он встречался с Мириам, то только в доме Клеопы. Если обращался к ней, то лишь в присутствии других. В доме Клеопы он был ежедневным гостем; его приглашали разделить трапезу. Он видел, как Мириам помогает сестре, прислуживает за столом, собирает посуду, моет ее. Он следил за ней внимательно и с бьющимся сердцем, но делал это так, чтобы ни она, ни кто-нибудь другой не заметили его взглядов. Любовь горела в нем, постоянно разгораясь все больше, потому что он видел, как она всегда жизнерадостна, насколько трудолюбива и отзывчива. Мириам не надо было просить: она бралась за любую домашнюю работу, которую надо было сделать, и все делала с такой легкостью. Ребятишки ее очень любили и, едва завидев, уже бежали к ней. Мириам занималась с ними: о чем-то им рассказывала, мирила их, когда они ссорились друг с другом, успокаивала, когда они плакали. Глядя на нее, Иосиф укреплялся в убеждении, что это именно та девушка, которую он ждал. Она, только она могла стать его женой, другом, спутницей. Он чувствовал, что никогда не перестанет ее любить и восхищаться ею.

По соседству с домом Клеопы находился дом, владелец которого ушел из города. Иосиф выкупил этот дом, поставил там верстак и взялся за работу. Не успел он повесить над дверью брусок дерева – символ своего ремесла, – как посыпались заказы. Ежедневно новые люди приходили в его мастерскую. За короткое время он завоевал признание. Когда он обратился к Клеопе, прося руки Мириам, то мог ссылаться уже не только на рекомендации Елизаветы, но и на то, как он зарекомендовал себя своей работой.

Шагая теперь рядом с девушкой и напрасно выискивая слова, которыми мог бы представить свое дело, он лучше, чем прежде, понимал колебания Клеопы: тот тоже должен был чувствовать постоянную робость перед сестрой своей жены. Эта обыкновенная с виду девушка, такая простая, почти ребенок, имела в себе нечто, что заставляло относиться к ней с уважением, почти с робостью.

С первой минуты знакомства Иосиф видел в ее глазах выражение симпатии и доброжелательности. Но была ли это любовь? Его чувство было столь же огромным, сколь и всепоглощающим. Если ему казалось, что, вопреки обычаю, он должен спросить Мириам о согласии, то это исходило из желания, чтобы ее любовь была не менее пылкой, чем его.

Правда, Иосиф осознавал, что девушка носит в себе собственный мир, ему незнакомый, в который она погружается временами, забывая обо всем, что ее окружает, – забывая, но не отвергая. Она возвращалась к людям с приветливой улыбкой, без досады, только сияние, светившееся на ее лице,

уходило куда-то вглубь, словно вода, возвращающаяся к своему истоку. Она не походила на девушек, живших лишь желанием выйти замуж. Но это не лишало силы его чувства. Иосиф считал Мириам более возвышенной, чем он сам, но вовсе не ставил себя из-за этого ниже. Он предлагал ей свою любовь и только любви ждал в ответ.

Они прошли почти весь луг в молчании. Она его не торопила. Он не заметил нетерпения или волнения в ее спокойном шаге и ровном дыхании.

– Послушай, Мириам, – наконец решился Иосиф. – Я просил Клеопу отдать тебя мне в жены!..