Друг. Любовник. Муж - Александра Седова

Стуки из двери соседки прекратились. Притаилась как мышь. Замок изнутри закрыла для безопасности, и слушает стоит. Федя от двери отходит и к Марине идёт. Под мышки её хватает, на ноги ставит. А она снова свалится хочет, ноги подгибает. Дан ее за кофту хватает, удерживает. Вместе к лифту её тащат, грубо, не церемонятся. А лифт здесь, ещё не уехал.

— Феденька, миленький, я же не хотела… — Марина пытается оправдаться, на Федьку мокрыми глазами смотрит.

— Слышь. — говорит Федя. Голос грозный, лицо хмурое, непреклонное. — Я за этим пиздюком, по сопкам пол ночи гонял.

Заводят её в лифт, Дан на пол рядом с ней сумку с вещами ставит и кнопку первого этажа нажимает. Железные двери закрываются и лифт увозит её вниз. Вроде и радоваться можно, от того что её больше здесь не будет. Но как-то не выходит. Переживания за Адика душу терзают, не могу ни о чем другом думать.

Дан смотрит на меня виновато. Лицо его постепенно принимает нормальный оттенок, только взгляд все такой же, дикий. Отворачивается и домой к себе заходит, ни слова не проронив. Федя с Настей за ним.

А я к себе иду, дверь открываю. Кит вместе со мной. Вспоминаю что на кухне все заблёвано, сразу перчатки надеваю, тряпку беру и иду убирать. Кит молча помогает полы мыть, даже окна открыл, чтобы проветрить.

Сидим с ним вдвоём за барной стойкой, в моей осиротевшей квартире, и молча вино пьём, любуемся проделанной работой. На кухне пахнет моющими средствами и освежителем воздуха. Звонок в дверь нагло разрушил воцарившуюся тишину. Иду открывать.

— Кирюх, — говорит Федя, в руках две большие бутылки с колой держит. — Приставка у тебя теперь, го в фифу?

Заходят. Дан ставит на барную стойку две бутылки виски.

А приставка ещё в коробке. Я её даже не доставала. Парни быстро распаковывают, все подключают, садятся на край моей кровати с консолями в руках. Кит виски с колой всем разливает. Настя у меня впервые, поэтому ещё стесняется. Но я уже знаю, что это после нескольких стаканов пройдёт. Заваливаюсь на кровать позади парней, со стаканом в руках. И вроде все как раньше. Только Дан другой. Серьезный, мрачный, задумчивый. Отдаёт свою консоль Никите, встаёт с кровати.

— Старый, дунуть есть? — спрашивает.

Федя ставит игру на паузу, вытаскивает из кармана пачку сигарет. Сразу понимаю что в ней, так как он не курит. Только ганджу. Дан берет пачку и идёт на кухню, вытяжку над плитой включает, спиной о столешницу облокачивается, косяк губами зажимает, закуривает. Иду за ним, за барную стойку сажусь, к нему поворачиваюсь, наблюдаю. Он затягивается и голову вверх задирает, шею крепкую демонстрирует, густой дым прямо в вытяжку выпускает. На меня не смотрит, как будто и нет меня здесь. Курит, молчит, забыться хочет. Смотрю на него, стакан свой в руках сжимаю и понимаю, что даже в таком виде, он самый красивый. Даже без привычной улыбки и ямочек. Хочу подойти к нему, шею его целовать… Кажется от этого запаха меня саму торкает. Или это из-за виски…

— Я замуж выхожу. — говорю зачем-то. Больше для самой себя, чтобы не забыть.

Дан смотрит на меня пристальным взглядом, от которого ток по телу проходит. Одним взглядом заставляет ощущать себя тварью.

— Тебя поздравить или пожалеть? — спрашивает.

— Обычно принято поздравлять. — отвечаю.

Затягивается и качает головой.

— Не могу. — говорит выдыхая вонючий дым перед собой. Окурок под краном тушит, в мусорное ведро выкидывает. Усмехается, на меня смотрит. — Жалко Бадаева. — говорит. — Ему только посочувствовать можно.

— Это еще почему? — удивляюсь.

— Потому что, жена ему изменять будет. — говорит уверенно и улыбаться начинает.

— Не будет! — резко отвечаю. Чувствую как злость по венам разливается. — У нас все по графику, свадьба на следующей неделе, через девять месяцев дети, потом внуки… — говорю и самой тошно от этого. — На измены времени не будет.