Друг. Любовник. Муж - Александра Седова

Может он и прав. Адик наверное просто спать хочет, так же как и я. Захожу домой, сразу бегу в душ, смывать с себя тонну лака для волос и косметики. Пока мылась, на улице уже рассвело. Вроде с Адиком гулять пора. Смотрю на него, а он уже на кровати устроился, лежит, язык вывалил и спит. Шторы задергиваю, чтобы солнце спать не мешало, ложусь рядом с ним. Проснёмся, и выгуляемся оба. Обнимаю его крепко, а он даже не сопротивляется. Засыпаю под звуки его дыхания, которое громче обычного…

Просыпаюсь от странных звуков. Не выспалась, мысли не могу в кучу собрать. Понимаю что Адика рядом нет. Звуки из кухонной зоны доносятся. Иду туда. Мозг ещё спит, тело с трудом двигается. Смотрю: лежит на полу, дышит часто, аж тело все дергается, вроде спит. Подхожу ближе. Глаза открыты, язык наружу, морда в крови. Присматриваюсь, а на полу по всюду лужи из пены и крови. Как только не наступила, когда шла. Понимаю что его рвало. Кровью. Просыпаюсь мгновенно. В жар бросает и сразу в холод. Трясёт всю. Сердце свое не чувствую. Опускаюсь перед ним на корточки, за ухо тереблю.

— Адик! — говорю. — Ты чего?

А он даже на голос мой не реагирует. Смотрит в одну точку, дышит часто, с трудом. И грудь его беленькая, тоже кровью заляпана. Что делать в таких ситуациях? Бегу в комнату за телефоном, хочу скорую вызвать. Жду, когда диспетчер трубку возьмёт, длинные гудки слушаю, которые уходящее время отсчитывают. Понимаю что скорая вряд ли приедет собаку спасать. И ничего, что он почти как человек, так же дорог и любим. Вспоминаю что в соседнем районе ветклиника есть. Поднимаю щенка на руки, к груди прижимаю словно младенца, всем своим телом чувствую его боль и страдания, и бегу к выходу. Ноги в кеды засовываю, задники стаптываю, времени нет даже обуться нормально, не говоря о том чтобы одеться. Бегу сломя голову по улице, в серой пижаме со звёздочками, спотыкаюсь, из-за того что кеды с ног слетают. Мчусь, мимо бабок наших, мимо прохожих, как будто саму смерть обогнать могу. И плевать мне, что они все подумают. Только бы это не повторилось! Только бы не повторилось! Забегаю в клинику и сразу ору во все горло на администратора. Очередь людей со своими питомцами на меня недовольно смотрят, типа они тут сидят ждут, все по записи, а я без очереди хочу влезть. Ору так, что сама себя боюсь. Угрожаю, если немедленно не помогут. Врач в белом халате выходит, Адику в рот заглядывает, веки поднимает, глаза рассматривает. Говорит что-то про отравление и про реанимацию. Вроде на русском языке, а я слов совсем разобрать не могу. Страшно до ужаса. Мне кажется, я не вынесу, если его потеряю. Ассистент забирает его у меня из рук и скрывается за белоснежной дверью с табличкой «интенсивная терапия». Я следом иду, не могу его оставить. Девушка администратор меня не пускает. Нельзя говорит. Как нельзя то? Это же МОЯ собака! А она как Терминатор, не пробиваемая. Бумаги оформляет, вопросы задаёт. Отвечаю на автомате, не задумываясь подписываю все, что она мне подсовывает. Итак знаю что там обычно пишут. Что в случае смерти, врачи не виноваты и я не буду иметь никаких претензий. Лавочки все заняты, сажусь на пол возле этой двери и жду, косые взгляды из очереди мимо себя пропускаю. В руках только телефон. Ключей от квартиры нет, видимо даже дверь не закрыла. Максим звонит. Забрасываю. Не до него мне сейчас. Пытаюсь услышать что там за дверью, но ничего не слышу. Только собственные мысли в голове и звук собственного сердца. Наркодиллер звонит. Беру трубку.

— Кирюх, а ты где? — спрашивает. — У тебя дверь нараспашку!

— Дан… — слова в горле застревают. Язык не поворачивается сказать. Умом понимаю что щенок в таком состоянии, что вряд ли выживет.

Минут десять прошло, в клинику взрываются трое. Дан, Федя и Настя. Парни с администратором разговаривают, выясняют что да как. Настя рядом со мной опускается, обнимает. Терпеть не могу, когда меня из жалости обнимают. Врезать хочется. Зубы сжимаю и терплю. Не хочу её обидеть.