Его трудное счастье - Таша Таирова

— Иди сюда. — Валя приблизилась, он обхватила тело жены ладонями, повернул и усадил её на колени, прижав к себе и вдыхая только ей присущий аромат. — Валюш, я уже довольно взрослый мальчик, чтобы суметь побеспокоиться о себе самому без привлечения дополнительных сил и средств. Тем более ужин был готов, а разогреть себе еду, я думаю, сможет и ребёнок. Надюшку после дневного сна Николай Александрович к себе забрал, дал мне возможность поработать.

Валя слушала его и опять невольно сравнивала с бывшим. Нет, так не годится, сравнения к добру не приведут. Надо всё выкинуть из головы и вычеркнуть из памяти. А для начала…

— А что ты чертишь?

Кучеров чуть подался вперёд и быстрым движением длинных пальцев разложил веером бумаги на столе:

— Ох, Валюш, кажется я скоро чертить, звонить, что-то выбивать буду чаще, чем оперировать! Ещё скажу тебе по секрету, что это уже тема моей научной работы. — Валентин посмотрел на жену и легко прикоснулся пальцев к её носу. — Мы работаем над вопросом замены межпозвонкового хряща на металлоконструкции. Потому что после оперативного удаления дисков при остеохондрозе процесс не останавливается, ведь природа не любит пустоты, она либо заменит её на что-то, либо запечатает это место. А вот если в этот пустой промежуток попытаться вставить что-то, что будет удерживать кости на прежнем уровне, то есть возможность если не остановить патологию, то хотя бы уменьшить скорость её развития. При ранениях это необходимо тем более. А вот что туда впихнуть, как говорила Шурочка про небезызвестную лошадь, — это и есть наша задача.

Он показывал свои рисунки, а Валя внимательно смотрела и удивлялась — она не знала, что Валентин так красиво рисует.

— Ты здорово рисуешь, прямо как художник. — Она улыбнулась и отодвинула бумаги, обнажая листы с пейзажами. Зимний лес, река во льду, заяц под ёлкой. И пусть всё это было нарисовано простым карандашом, но все детали были так чётко прокрашены, что дух захватывало. Валя сдвинула очередной лист и замерла — перед ней лежал её портрет с закрытыми глазами и развевающимися будто на ветру волосами. Валентин покрепче обнял жену и тихо прошептал:

— Я нарисовал тебя ещё в Югославии. По памяти. Чтобы ты всегда была со мной.

Валя уткнулась носом ему в шею и так же тихо ответила:

— Валик, а… а возьми меня в жёны. — Она прошептала последние слова и замерла, ожидая громкий смех. Но Валентин молчал, только нежно поглаживал пальцами её плечо. — Почему ты молчишь? Или я глупость попросила? Ну да, конечно, это было глупо с моей стороны, но…

— Это вовсе не глупость, Валюш. Просто я очень счастлив тем, что всё-таки дождался от тебя этих слов. И я возьму тебя в жёны. Ты как это себе представляешь? Свадьба? Белое платье? Застолье? Лимузин и поездки по городу? Ресторан или тихий семейный ужин?

— Нет, ничего такого, Валик. Рестораны я не люблю, а белое платье как-то уже странно надевать. Я просто хочу… я хочу взять твою фамилию. И стать тебе женой в полном смысле этого слова. С пирогами и котлетами, поездками в бабушке и дедушке, даже возможными ссорами… хотя вот сейчас я подумала, а ведь мы с тобой ещё ни разу не ссорились, да?