Тремор - Каролина Эванс

Через час он искал во дворе кокаин. Быстро нашел и побежал по лестнице обратно. Перед глазами плыли стены. Кое-как он различил свою дверь, но ключи все не могли попасть в щель. Он уже стал оглядываться, хотел употребить прямо на этаже, но, наконец, открыл ее. Замок от двери выскальзывает из пальцев, цепляется за них, но кое-как Кириллу удается закрыть его. Шнурки на ботинках тоже не повинуются ему. Пытаясь их развязать, он упал и порезался об тумбочку. По запястью стекала кровь, но ему было плевать на это. Прямо на ней он разделил дорожки, из последних сил отговаривая себя делать это. Молил пальцы отложить порошок в сторону, но они не слушались его. Лишь снисходительно принимали его слезы. Они текли по щекам, беззвучно растворяясь рядом с дозой. «Ничего-ничего», — говорил себе он. Сейчас все исчезнет. После прихода все пойдет к черту. Все! И его жизнь, и Калеб, и даже Таня. Его родители, его зависимость. «Свалите из моей головы нахер!»

Да, да… Эйфория тут же накрыла его. Все разом ушло, и в неземном блаженстве он закрыл глаза на диване.

* * *

Уже с восьми вечера никто не заходил к нему. Взглянув на часы, он сел за стол. Черная одежда почти не вздымалась на нём. Глаза были неподвижны. Они смотрели сквозь бумагу, оставив левую руку на автомате выводить буквы в отчёте. Закончив, он поднял взгляд к окну.

Ничего не было видно. Густые потоки снега летели наискось с неба и закрывали собой город. Когда свет фар подсвечивал их, они казались ещё ожесточеннее.

Поднявшись, Калеб тяжелой поступью стал рассекать комнату. Иногда он наклонялся к рядам украшений и с глубоким вздохом шел к следующим. Почти на всех витринах были трендовые, мало чем отличающиеся друг от друга, вещи — чокеры со стразами, однотипные бусы из разноцветных фигурок, перламутровые ожерелья, кольца с надписями, бутоны цветов в эпоксидной смоле и прочая банальность. Но вот остался последний ряд. Его шаги замедлились перед ним. С грустной улыбкой Калеб рассматривал украшения с тонкой гравировкой, кулоны с рисунками заката, бусы из прозрачных камней. Почти с трепетом он укрыл Танин уголок белой тканью. Как раз ровно десять.

Он стал подниматься на чердак. Как смертоносная змея, плавно уползающая в свою нору. Холодный воздух встретил его у двери. В темноте были видны лишь очертания крыш из окон.

Калеб зажег свечи. Сев на ковер рядом с ними, он завёл друг за друга ноги. Его колени, как набухшие мешки, мощно выпирали сквозь брюки. Пламя освещало лицо, робко отражаясь в черных глазах. Казалось, он хотел потушить его взглядом. Когда огонь извивался в воздухе, его переносица напоминала клюв дикого ворона. Лишь губы слились с мраком комнаты, оставшись в тени. Голос снизу рассеял тишину в ней.

— Калеб? — эхом донеслось из приоткрытой двери.

— Поднимайся.

Перешагнув через последнюю ступень, он вошел в просторную комнату. Примерно так выглядят танцевальные залы в фитнес-клубах. Окна в пол у одной стены, зеркальный ряд у другой, а основная часть комнаты пуста. Ничего необычного. Но другая часть чердака напрочь стирала такое впечатление. Что-то мистическое, странное, даже потустороннее ощущалось в высоких архивных шкафах, стоящих вдоль стены у входа. Присмотревшись, можно было увидеть на их полках склянки с травами, старинные переплеты книг, множество статуэток и всевозможных коробок.

Он с подозрением взглянул на Калеба. Этот великан в кругу свечей, словно тёмный маг, сверлил пустоту взглядом. Он сел напротив.

— Ты ведь знаешь, при каких обстоятельствах мы разошлись с Таней? — сказал Кирилл, не сводя с него взгляда.

Он медленно кивнул ему.

— Все эти три года меня убивала мысль, что возможно ее уже нет в живых. Она не отвечала на мои звонки, сообщения. Просто ушла из моей жизни и все…

— И ты, конечно, винишь ее в этом, — невозмутимо произнес он.

— Что? Нет, я вполне понимал ее чувства, пока не узнал, что Даше и тебе она хотя бы все прояснила.