Тремор - Каролина Эванс

Наконец бабушка поднялась и убрала посуду в раковину. Вода ударялась об стекло, переливаясь за края, тут же сменяя свои потоки следующими в то время, как она смотрела перед собой все с той же грустной, но доброй улыбкой. Казалось, перед ней мелькало все то, зачем приехал Кирилл. Все воспоминания и ответы, которые она готовилась открыть ему.

— Пойдем, — улыбнулась Нина Михайловна, показав на коридор.

Там они остановились у одного из шкафов. Блокноты, конверты и альбомы выгружались на ковёр, быстро пополняя две ровные стопки. Мельком просматривая страницы, бабушка что-то приговаривала, то вспоминая историю тех или иных фотографий, то вновь возвращаясь к тому, что хотела найти среди них.

— Нашла, — улыбнулась она, сжав фотоальбом в тонких пальцах.

Кирилл прошел вслед за ней в гостиную. Сев на диван, он оглядел комнату. Вдоль бежевых стен с незамысловатым рисунком стоял деревянный шкаф. Обычный, советский, с набором хрусталя, сервизом, сборником книг и рядом фотографий. На большинстве из них была Таня. Наверняка, и игрушки, сидящие на стуле, когда-то принадлежали ей. В них что-то незримо хранило ее частичку. Прямо сейчас Кириллу хотелось обнять их. Прижать к груди этого розового зайца и долго стоять с ним у окна в окружении фикусов, фиалок и других, безымянных для него, растений.

Пока он осматривался, Нина Михайловна достала ещё два альбома и села рядом. Открыв один из них, она подняла на него взгляд.

— Таня много говорила о тебе. Без умолку, — засмеялась она.

— Когда Ирины не стало, я отговаривала её бросать всех друзей, оставлять тебя в беспокойстве. Хотя, конечно, я понимала, как ей трудно. Её папа, мой сын, и мать своей смертью сломили её. Она была таким светлым ребёнком, — её глаза с тоской опустились к первой странице альбома.

— Помню, когда ей было пять лет, мы все вместе поехали в «Незабудку». Там было много детей, самых разных, но Таня очаровывала всех, где бы не появлялась. Бывало, кто-то из ребят начинал ссориться или драться. Я только повернусь, а она уже идет их мирить. Она такая маленькая была, вот взгляни.

Кирилл наклонился к альбому. У песочницы под соснами стояла девочка в красном платье. В одной руке у неё были фиалки, а в другой разноцветная вертушка. Она смотрела в камеру, прямо на него, с такой беззаботной искренней улыбкой, что, казалось, от нее шло сияние.

— Я говорила ей: Таня, всегда делай то, что чувствуешь. Даже если встретишь людей, которые назовут тебе странной, наивной, улыбнись и иди дальше. Делать нужно только то, что приносит тебе счастье.

На мгновение она замерла и, глубоко вздохнув, перевернула страницу альбома.

— Но одного я не знаю. Я прожила долгую жизнь, но так и не получила ответ на то, почему таким людям, как она, выпадает на душу столько боли.

Кирилл закусил губу, не зная, что сказать на это.

Так странно смотреть на эти фотографии. На те моменты ее жизни, когда у нее было все хорошо. Мог ли хоть кто-то предугадать, что подготовила Тане судьба? Ведь что бы ни происходило, где бы она не была, с губ не сходила простая всепоглощающая улыбка. Ее не было лишь на одной фотографии. Сидя в кресле, она смотрела в окно с пронзительным глубоким взглядом. Пересвет мешал разглядеть, что за ним.

Он показал это фото бабушке.

— Такой я ее и запомнил. Всегда было интересно, о чем она думает в такие моменты.

— О! — рассмеялась Нина Михайловна.