Кэннон - Сабрина Пейдж

Я наклоняю её подбородок к себе, чтобы видеть, как она кончает, на её лице выражение полного экстаза. Когда я, наконец, отпускаю её — это раскалённое добела удовольствие, когда кончаю в неё. После этого я не двигаюсь. Я просто остаюсь в ней, наблюдая, как её грудь слегка вздымается, когда она переводит дыхание. Эдди кладёт руку мне на лицо, и я закрываю глаза, поворачиваюсь к её ладони, к её нежному прикосновению.

Мы лежим в постели, кажется, целую вечность.

— Я пыталась написать тебе тысячу раз, — произносит она. — Когда тебя не было.

Я киваю, поглаживая её по волосам.

— Я тоже, — вру я. Я никогда не пытался писать по электронной почте. Но как мне сказать ей, что я написал ей тысячу писем, которые так и не отправил? Кажется, что этого слишком мало, слишком поздно.

Она молчит дольше, как будто собирается с мыслями, а когда заговаривает, её голос звучит мягко:

— То, что произошло прошлой ночью, касалось твоего назначения, верно?

— Да, — признаю я. — Я не знаю, что сказать, Эдди. Я застыл. Это не делает меня лучшим телохранителем.

Эдди ухмыляется:

— То, что ты обманываешь клиента, тоже не делает тебя лучшим телохранителем, знаешь ли.

Я не могу удержаться от смеха.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я отстойный телохранитель.

— Ты худший, — говорит она, хихикая.

Мы молчали с минуту, лёжа в кровати, и я протягиваю руку и рассеянно провожу пальцем по её руке. Я не хочу трогать её.

— Ты такая… светлая, Эдди, — говорю я ей. Каждое произнесённое мной слово заставляет меня чувствовать, что я рискую всем. — Я не хочу заражать тебя своим дерьмом.

Эдди приподнимает бровь:

— Ты думаешь, что я наивная.

— Я думаю… — мой голос затихает, когда я лениво провожу пальцем по середине её декольте. — Иногда я думаю, что темнота — это единственное, что я привёз оттуда.

Я не знаю, как рассказать ей обо всём этом, потому что сам этого не понимаю.

Я не пью, не употребляю наркотики, не делаю ничего такого, на что большинство людей посмотрели бы, указали бы пальцем и сказали: «Он разваливается на части». Но я бегу навстречу вещам, которые опасны, вещам, которые могут уничтожить меня — буквально, во время моих утренних пробежек. Я ввязываюсь в драки, и мне всё равно, что происходит. Я беспокоюсь, что моё саморазрушение распространится, что это уничтожит её. Как выразить что-то подобное словами?

— Возможно, — тихо говорит она. — Но я думаю, для этого и существует свет — освещать тёмные места.

Затем я переворачиваю её на себя, и она целует меня, и ничто другое не имеет значения, кроме неё.

Глава 24

Эдди

Один год и одиннадцать месяцев назад

Волна жары накрывает меня в ту секунду, когда я выхожу из вертолёта.

— Вау, — говорю я.

Лётчик рядом со мной хихикает:

— К этому нужно привыкнуть, мэм.

— Это как находиться внутри духовки, — отвечаю я. — И так всё время?

— Сейчас жарко, как в аду, а зимой ужасно холодно, — говорит он. — Добро пожаловать на военно-воздушную базу Баграм.

Я нахожусь в Афганистане вопреки выраженному желанию моей матери, но у меня был перерыв в расписании, и даже она неохотно согласилась, что это будет хорошей рекламой. Приятным побочным бонусом поездки было то, что моя мать присоединилась бы ко мне только в том случае, если бы сам ад замёрз.

Но я сделала это не для того, чтобы сбежать от своей матери, хотя, признаюсь, мои мотивы были отчасти эгоистичными. Неэгоистичная часть меня хотела совершить тур по USO (прим. перев. — Объединённая Организация Военной Службы), чтобы я могла что-то вернуть людям, которые здесь служат.