Маска - Марина Лётная

Он так некультурно и отчаянно сорвался, застонав мне в рот, что я обхватила его за запястья, пытаясь не то оттолкнуть, не то удержать. Маска выпала из моих рук нам под ноги. Я всхлипнула в мужские огрубевшие губы и сдалась под напором непоследовательных ласк.

Лекса целовал меня так остервенело, словно пытался воскресить мою любовь к нему.

Наверное, и правда был очень молод, если не понимал.

Я до сих пор его любила.

Муратов быстро опомнился, когда успел опозорить нас перед всем ВУЗом. Распахнул свои посиневшие напуганные глаза и осторожно выпустил моё вспыхнувшее лицо из своих рук. Я чуть склонила голову, с трудом дыша и до сих пор не до конца веря, что это произошло. У меня онемели губы и сердце.

Дерзкому Лексе повезло стоять к ним спиной. Я же видела столько преподавателей, студентов, должников, дипломников, которые теперь были посвящены в мою личную жизнь, что не нашла ничего лучше, чем просто молча двинуться к выходу.

Концерт окончен.

Я, не торопясь, поволоклась к двери, содрогаясь от сожаления и чувствуя спиной, как он тут же двинулся следом. Мне хоть и было стыдно, но эту жестокую выходку я уносила с собой на память с большим трепетом.

Мы закрыли дверь в актовый, оставшись наедине на лестничной клетке.

Здесь когда-то мы встретились впервые.

— Тебя теперь уволят? — я облокотилась о низкий подоконник, а настойчивый, но перепуганный Муратов зажал меня, с двух сторон облокотившись руками.

Я никак не могла привыкнуть к его новым, мужественным чертам и разрешила себе немного полюбоваться. Так голос казался будто ещё бархатистее. В ушах не было привычных колец, а на шее зияла самая настоящая грязь.

Но я любила его даже таким.

— Нет, не переживай, — ласково попросила я.

Мои тяжелые уголки рта еле приподнялись. Я опустила взгляд на его заманчиво приоткрытые губы. Хотелось погладить Муратова по гладко выбритому лицу, пока ещё можно было дотянуться.

Лекса приластился к моей ладони, словно кот, но потом настороженно обмер, прислушиваясь к словам.

— Я сама увольняюсь. Уезжаю в другой город… Я желаю тебе идти своей дорогой, Лекса. Быть собой и никогда не «притворяться» кем-то другим. Мне будет не так больно теперь, когда я увидела… Что ты ещё не до конца забыл свою прошлую жизнь.

— Виолетта Сергеевна, с вами всё хорошо? — из-за двери вдруг высунулись Лиза, Настя и Артём.

Я, не скрывая, ревела. А когда посмотрела на спину отошедшего в сторону Муратова, увидела, как вздрагивает его кудрявая голова.

— В-всё в порядке. Вы не м-могли бы продолжить мероприятие без меня? — просипела я, заглядывая ребятам за спины.

Там было несколько сотен людей и оглушительная тишина.

— Л-ладно…

Взволнованные студенты нехотя закрыли дверь изнутри. И через мгновение оттуда донеслась музыка.

Я не думала, что нам действительно доведётся когда-то прощаться вживую.

Прощай, Кудрявая Башка.

— Я ездил в табор, — вдруг снова завёлся он.

Муратов обернулся, не стесняясь раскрасневшихся глаз. Из них исчез и тот малый блеск, что ещё можно было принять за надежду. Он смирился… В солнечном сплетении что-то скрутилось в узел.

— Мама с папой помирились. Бабушка рассказала, как ты им помогла. Спасибо…

Я стянула с мокрого лица маску и обречённо бросила в урну.

— Ерунда. Я здесь не при чём.

— Но… Просто, я хотел сказать «спасибо»… — Лекса глубоко вздохнул, кусая нижнюю губу.

И, наверное, чтобы не пытаться больше навязываться, быстро зашагал к лестнице, не оборачиваясь и не прощаясь.

Что ещё я хотела услышать? Он сказал всё, что мог…

Вдруг я вспомнила, как мы бежали за Анной Дмитриевной по вокзалу. Потом, как куковали в полицейском участке. Как они с Санко переглядывались из-за решётки, оставив все обиды в прошлом. Вспомнила каждую девочку и Иду.

И даже её предсказание.