Маска - Марина Лётная

Заче-е-ем? Зачем говорить такие безобразные вещи вслух? Мы все взрослые люди! Неужели непонятно, почему я костерила Муратова за глаза? За голубые, обезоруживающие глаза!

Ещё немного салата. Я выдернула из салатницы ложку и возвела новую гору в своей тарелке, по которой растекся майонез.

Я уверена, Лекса хороший парень, он тебе поможет.

Ме-ме-ме, «я уверена»!

Так а я — нет! С чего ему нужно это делать?.. Но в качестве лучших Иришкиных побуждений задумка неплохая.

— Ир! — с обидой прожевывая простонала я. — Прости меня!

Всё, конечно, уже позади.

Но вот я представила избалованную жизнью Ирку в Shanel, спящую на металлическом сидении в зале ожидания и чужой машинный голос из громкоговорителей. Она — совсем одна, ночью, в мороз. Наивная такая, готовая на любые жертвы, чтобы сохранить семью и честь. А ещё дружбу со своей отстойной подругой.

Как-то было больно за неё.

— Чего ты сказала? — Иришка растерялась. Заюлила взглядом, оторвавшись от бокала, затем встрепенулась. — Повтори.

— Прости меня! — пробубнила я, набивая в непослушный рот оливье. Какие горькие слова…

Докатилась.

— Что-то плохо слышно, — в ресторане раздался мягкий, мембранный стук барабанов. А затем задребезжали тарелки и затрещали гитары. — Повтори-ка ещё раз.

Я злобно сощурилась. Ну всё, хорэ, дорогуша!

— Что у вас происходит? — Стас взволнованно взглянул на жену, затем, требовательно — на меня, видимо, ожидая объяснений.

— Стасик, это новогоднее чудо! Вилочка решила стать добрее.

Ира приподнялась с кресла и мелкими шаркающими шагами добралась до меня.

Правильно, ничего ему не рассказывай. Мне стыдно за нас с тобой.

— Иди сюда, злючка! — ой-ой-ой, поосторожнее! От таких крепких объятий моя язвительность могла лопнуть и расплескаться на окружающих. — Я тебя люблю!

Ира, добрая душа. Порывисто чмокнула меня в щеку и ласково поправила волосы на лбу. Мне тут же стало значительно легче сдерживать самобичевание. Но не ликование от присутствия поблизости Муратова.

— Привет, Бридж! Как ваш настрой? — раздалось поверх бессвязных инструментальных фокусов. Ресторан, гудящий разговорами за едой, навострил всё внимание в сторону сцены. Послышались возгласы. Кажется, приглашённая группа была популярна.

Компания мужчин вовремя вернулась в зал с улицы вместе с облаком холодного воздуха и чужим запахом табака. Я поежилась, ведь тёплая Ирка отпрянула, усаживаясь на своё место. Незаметно осмотрев каждого вошедшего, я убедилась, что Лексы среди них не было.

— Сегодня мы исполним для вас новогодние каверы и свои собственные песни. А как только закончим, значит, настало время слушать бой курантов.

Оставалось так мало времени до Нового года. А я даже не могла разобраться, чего ждала больше: праздника или встречи с Муратовым.

Стоило отвлечься и хотя бы делать вид, что я в порядке.

Я слегка отодвинулась от стола, пытаясь найти лазейку между голов незнакомцев. Хотелось взглянуть на артистов.

— Начнём с наших новых треков. Желаем приятного вечера!

Возле микрофонной стойки вещал полноватый бородатый мужчина с зелёным галстуком и гитарой в руках. У неё был длинный толстый гриф. Ближе к барной стойке расположился худощавый клавишник в очках, как у Нэо, но с пружинками, на которых бешено подпрыгивали елки. Мужчина крутил головой, вероятно, рассматривая зрителей сквозь непроницаемые стекла, и скалился. Я склонила голову левее и рассмотрела барабанщика, закрученные усы которого вполне могли вызвать у меня смех, если бы не борьба с напряжением. К тому же, музыкант намотал на шею зелёную гирлянду, как удавку.

Справедливости ради, мне показалось забавным, что мужчины были одеты в чёрные рубашки с закатанными до локтей рукавами. Единый образ сложился. Фриковатый. Вот, что такое люди творческих профессий.