Маска - Марина Лётная

Я не сразу заметила четвертую фигуру, стоящую спиной к зрителям возле барной стойки. Широкоплечий стройный мужчина в зелёной шляпе, как у ковбоя, допил воду из стакана, оставил его на столешнице и уверено шагнул на подмостки к остальным музыкантам.

Прежде, чем я успела что-либо понять, по моей коже разошелся щекотливый холодок. Под ложечкой засосало. Из-под шляпы показались знакомые чёрные кудри, а на упрямых губах промелькнула самодовольная ухмылка. Я искала Муратова в каждом углу, но только не на сцене…

Лекса наклонился за гитарой, стоящей в углу, возле наряженной елки, и перекинул ремень через плечо. Воротник его чёрной рубашки был заманчиво расстегнут на несколько пуговиц. На голой шее моталась цепочка, а на запястье — браслеты. Но самым завораживающим украшением оказалась широкая белоснежная улыбка. Он обернулся к зрителям и просиял под женские визги.

Я впервые видела, чтобы Муратов так неотразимо улыбался.

— Ого! Это же Лекса! — в голосе Ирки послышалось неискреннее удивление. Она на что-то безбожно намекала. — Обалдеть!

— Кто это такой?

— Студент наш из МПТУ.

— Наш?

— Да, я тебе не рассказывала, но этот месяц я работала с Виолеттой в универе… Помогала ей организовывать мероприятие.

Ага. Я бы сказала, помогала моей кукушке отъехать.

Не отрываясь от сцены, я следила, как Муратов настраивает микрофонную стойку, изящно откидывая за плечи вьющиеся волосы. В зале померкли люстры, а на сцену нацелились прожектора. Затем всё вдруг погрузилось в расслабляющий сиреневый свет.

Подумать только, это была его записка с желаниями…

— Серьезно? Ты? Работала?..

Ирка агрессивно зашептала.

— Да, а что такое? Я же говорила, что теперь всё будет по-другому! Я буду ответственнее, честно. А ещё, между прочим, я неплохая хозяйка, да, Виолетт? У меня было время всё обдумать! Может, из меня и мама выйдет неплохая, раз ты так хочешь…

Думаю, строгий безэмоциональный Стас сейчас, открыв рот, уставился на свою жену. Вот, что такое настоящее Новогоднее чудо. Мои метаморфозы на фоне Иркиных блекли. И я бы присоединилась к изумлению Стаса, но не могла отвести взгляд от солиста, окружённого фиолетовым светом софит. Он всё ещё берёг свой голос от публики до ближайшей строчки, но выглядел, словно осознающий свою привлекательность змей-искуситель.

Как парень, по которому можно сойти с ума.

Моё тело свело от восторга. Изнутри что-то живое рьяно забилось в припадках, просясь наружу. Если бы я отпустила это в мир, то не смогла усидеть на месте. Вскочила бы и затряслась, как от чесотки, выставив себя полной кретинкой.

Ресторан наполнился отдаленным звоном маленьких колокольчиков. Лекса занёс ладонь над струнами. От пульса моего взволнованного сердца заложило уши, и больше я не слышала себя.

На связи был кто-то другой. Как говорит Александр Вадимович — Вилеттуся.

Именно она задним числом сочла за честь принятый у Муратова зачёт и приготовилась радостно хлопать в ритм песням своего студента. Я отказывалась верить, что это была действительно я.

Так, выход совсем рядом…

В ресторане раздалась громкая ритмичная музыка, а от басов задрожали стёкла. Девушки подоставали телефоны, принявшись снимать выступление, и даже Ирка оказалась в их числе.

А я ждала, когда его голос окончательно умертвит мою гордость. Хотелось попрощаться с ней достойно.

— Однажды холода Привели меня В замок изо льда. И осколки слез, Что слетали вновь, Впились в рукава.

Я прятался, но ты нашла. Кай и Снежная Королева…

Ты укрыла меня сугробами белыми! Белыми-белыми-белыми-белыми-белыми! И лишила Сна и рассудка! Я желаю лишь снова встретиться! Как скоро? Повеет холодом, Ты взглянешь жестоко-жестоко-жестоко, и медленно в метели закружится пепел.