Вероника - Софи Майерс

— Да, она была беременна, когда погибла, — голос Михаила стал совсем тихим. Я увидела как заиграли желваки на его скулах, как он весь напрягся. А у меня словно выбили почву из-под ног. Я так явственно почувствовала его отчаяние, его боль, что не смогла промолчать.

— Прости, затронула больную тему, — я замялась, — пойдем со мной.

Я потянула его за собой в гостиную.

— Что ты хочешь? — устало спросил Миша.

Я села на диван и похлопала рядом с собой.

— Ложись рядом, и клади голову на колени, я буду перебирать твои волосы, а ты будешь жаловаться как этот мир несправедлив, ну или просто молчать. Мне это в детстве очень помогало! — я пожала плечами.

Миша поколебавшись несколько секунд все таки лег. Сняв резинку с хвоста я запустила руку в шелковые пряди, и стала слегка массировать кожу головы.

— Как приятно, — прошептал Миша, — до мурашек…уааа, — он весь поежился.

— А я говорила, расслабься, — тихий смешок вырвался из меня. — Кстати задам животрепещущий вопрос, пока ты расслаблен. Почему ты носишь длинные волосы? Это не типично!

— Это из-за ожогов на шее, волосы их закрывают, — спокойно отозвался Михаил, лежа с закрытыми глазами.

— Всего-то, я думала это все какой-то супер-дупер мистический образ, — я засмеялась, Миша тоже.

— Как видишь все куда банальнее, давно собираюсь их отстричь. Тебя вообще особо не пугают мои увечья.

— А должны? Знаешь кто был моим кумиром в детстве?

— Нет, кто? — Миша все больше и больше расслаблялся, его дыхание становилось все спокойнее и спокойнее.

— Жофрей Де Пейрак, это из Анжелики, — Миша нахмурился, словно пытался вспомнить. — Не напрягайся, в цикле фильмов про Анжелику его играл Робер Оссейн, и ему там делали такой гримм — шрам на всю щеку. И вот теперь представь я была в него влюблена лет до шестнадцати, а потом вижу тебя. Я еще тогда подумала, ну подумаешь бельмо на глазу, — я замолчала, а потом извиняющимся тоном сказала, — прости я много болтаю….

— Не извиняйся, ты живая, настоящая. Мне это нравится! У тебя красивый голос, мелодичный, я бы хотел его слушать. Скажи почему до шестнадцати?

— Потому что потом я влюбилась в Ретта Батлера из Унесенных ветром, — Миша вдруг начал смеяться, прямо с закрытыми глазами. — Что? Почему ты смеешься?

— Это очень мило звучит, а в жизни, ты влюблялась в кого-нибудь?

Я замолчала. Когда речь заходила о реальной жизни это било по мне рикошетом. У меня не было личной жизни. С детства мне твердили, что я выйду замуж и только благодаря этому смогу вылезти из нищеты. Но чтобы удачно выйти замуж нужно хорошо учиться, поступить в колледж. Обязательно закончить его с отличием. Быть социально активной. Как в фильме: спортсменка, комсомолка, студентка и просто красавица. И тогда кто-нибудь меня заметит такую замечательную и мы заживем. Вот только…. никому я нафиг не сдалась! До этого момента точно!

— Нет я не влюблялась никогда, — тихо сказала я, откидывая голову на спинку дивана и прикрывая глаза. Не прошло и минуты как Миша сел рядом, его горячие пальцы коснулись моей щеки и я открыла глаза.

Миша смотрел прямо мне в глаза. И в них была бездна одиночества. Столько лет он был один. Что просто сочувствие стало роскошью. Похвала без выгоды просто так, тоже.

Я замерла, лишь мое частое дыхание выдавало мое волнение. Михаил приблизился ко мне, а меня словно окатили ледяной водой. Я вся одеревенела.

— Не бойся, это всего лишь поцелуй, — шепнул мне Миша уже в губы.

А потом прильнул к ним. Этот поцелуй так сильно отличался от того, что был в автомобиле. Он был медленным и нежным.

Давал моим неумелым губам подстроиться. Но при этом неистово распалял во мне внутренний огонь.