Не твой наследник - Эмилия Грант

— Пхах! — с трудом сдерживаю хохот и откидываюсь на спинку дивана. — Вот как раз в этом…

— Соберись сейчас же! — пощечина обжигает и заставляет, слегка протрезвев, взглянуть в лицо матери. — Ей рожать через две недели, а ты ведешь себя, как последний алкаш!

— Вот именно. Две недели! Кроватку я собрал, что ты от меня еще хочешь?

Мама пыхтит, не в силах придумать новые упреки, потом хватает мешок с бутылками и выходит, хлопнув дверью.

Сам виноват. Решил, что у меня может быть нормальная жизнь. И ведь было-то как раз все нормально! Я, Юра… Уютные вечера, крепкое плечо рядом. Чего мне не хватало, а? Нет, блин, захотел стать отцом. А ведь природа не просто так сделала меня геем. Естественный отбор, эволюция. Бла-бла. Но я-то решил, что самый умный. Пошел на поводу у эмоций, пересмотрел блядских романтических комедий. Как бы это было мило! Как красиво рисовалось в фантазиях! Мы с Саньком учим малого кататься на велосипеде, Юра рядом… Почти шведская семья! Какой ребенок может похвастаться тем, что у него сразу трое родителей?..

Когда Юра сказал, что не готов делить меня с женой и ребенком, не хочет быть вечным тайным любовником на вторых ролях, я подумал: ну и шел бы ты на хрен, чертова истеричка. «Кем я буду? Чужим дядей, другом папочки, с которым ты ездишь типа на рыбалку?» — спрашивал он. А я не понимал, что его не устраивает. И какого хрена он выкатывает мне претензии, если мы все равно не собирались докладывать публике о наших отношениях. «Устал от вечной лжи!» — бросил он, собирая вещи. А кто не устал?! Какие у нас варианты? Пойти на улицу в стразах, перьях и с транспарантом, чтобы нас обоих отметелили до кровавых соплей? Если повезет — убили бы, если нет — превратили в двух калек с инвалидностью. Вот она, правда, живите по правде, господа!

Я убеждал себя, что мне не нужны отношения с таким человеком. И все шло так гладко! Я и забыл, каково это — когда тобой гордятся родные. Когда никто не спрашивает, как там у меня на личном фронте. Только радуются, похлопывают по плечу. Я в кои-то веки снова почувствовал себя частью семьи. Все остальное казалось такой несущественной хренью… Ровно до тех пор, пока эта самая хрень не начала меня душить.

Если бы я только сразу понял, как сильно Юра был прав! Я будто влез в чужую одежду, нацепил маску, которая стала разъедать мое собственное лицо. В какой-то момент я понял, что гордятся родители не мной, а тем выдуманным парнем, который готовится их порадовать внуком. И это, черт подери, был не я. Мне не хватало кислорода, жизнь превратилась в отвратительную сломанную карусель, которая крутится быстрее, быстрее и никак не может остановиться. Как будто увидел в парке красивый аттракцион, купил билет, пристегнулся, готовый к приключениям, а потом тебя начинает мотать и колбасить до тех пор, пока ты не выблюешь на себя все кишки.

А хуже всего, что я, наконец, понял, что самой лучшее, что со мной было, самый нужный мне человек остался там, на земле. Вот только доперло слипшком поздно, когда я был уже прикован, приварен, припаян к этому чертовому колесу. И теперь я могу лишь молча наблюдать, как Юра гуляет с кем-то другим, пока меня мотыляет из стороны в сторону на этой садистской карусели.

Я люблю его. Три коротких слова, проще некуда. И что я делаю? А я сижу с женушкой под ручку, с новоиспеченной мадам Озолс на ужине с друзьями семьи. Мама, папа, Тамара с мужем и долбанутой голой собачонкой — и мы с Сашей. «Вам положить добавку форели?» Будьте любезны. А крысиного яда у вас не найдется?