Одна ошибка - Одна ошибка

— Я всего лишь хотел устроить ему маленький праздник, — продолжал Камал, — пикник на троих. Он давно мечтал об этом. Клянусь, я руководствовался исключительно отцовскими чувствами и не намеревался причинять тебе неприятности. И… прости за ночной инцидент…

Сони судорожно вздохнула, но промолчала не в силах говорить.

— Сони, поверь, я раскаиваюсь, что причинил тебе боль. Этого больше не повториться. Останься ради сына. Через недели две мы все вернемся. Позволь Джимми насладиться вдоволь твоим обществом, перед тем, как он уедет в детский лагерь, — Камал тщательно подбирал слова в надежде убедить ее, но не сломить.

Однако его слова действовали наоборот. Сони ощутила свою беспомощность и безысходность. Глаза засверкали от наполнивших слез и две слезинки проложили дорожку на ее щеках.

Не в силах больше наблюдать за ее душевными страданиями, Камал опустил голову, плечи поникли, и он вздохнул разочарованно.

— Я был груб и это непростительно с моей стороны! Хорошо, я отвезу тебя. Заедем за Джимми, он, наверное, уже проснулся и …

— Я останусь, — перебила его Сони, не дав ему договорить.

Камал смотрел на нее в изумлении с раскрытым ртом.

— Но ты должен пообещать мне…

— Всё, что угодно, дорогая, — возликовал Камал и поспешно закивал головой.

— Дай слово, что мы больше не вернемся к теме вчерашнего разговора.

— Клянусь! — он торжественно пообещал, перебивая ее.

— Надеюсь, больше никаких домогательств с твоей стороны…

— Клянусь!

— … никаких взаимных упреков, нервотрепок, посягательств на личную свободу…

— Клянусь!

— Забудем на время все разногласия. Временное перемирие. Договорились?

Камал взял осторожно ее обе руки и поцеловал поочередно с тыльной стороны.

— Согласен, — прошептал он, глядя в ее глаза.

Глава 20 — «Перевоплощение»

Душераздирающий крик ворвался сквозь сети сна, разбудив Камала, пронизывая кромешную тьму диким эхом. Вскочив с постели, он неосознанно, пулей, вылетел из своей спальни и ворвался в спальню Сони. Истошный вопль, вырвавшийся из груди Сони несколько минут назад, повис в воздухе, словно разорвав тишину, уже медленно оседал, все еще витая в воздухе. Тьма, окутавшая комнату, с трудом пропускала проблески луны. И в этом мраке Камал заметил очертания Сони, забившейся в угол кровати. Тихо ступая, Камал направился в ее сторону.

— Не надо… — жалобно промямлила Сони дрожащим голосом, — Гарик, нет… пожалуйста… я все сделаю, как ты скажешь, только… пощади…

— Тихо-тихо, Сони, это я, — поспешно ответил Камал.

Мрак рассеивался постепенно. Камал вплотную подошел к кровати и протянул руку:

— Сони, успокойся, все хорошо…тш-ш-ш, все хорошо…

В отблеске луны дикий взгляд Сони, забившейся в угол, наводил ужас, и Камал содрогнулся. Растрепавшиеся волосы и слипшиеся кончики волос на лбу и шее, мокрое лицо от слез. Глаза, бешено скачущие из стороны в сторону. Дрожащие руки и ноги, подтянутые к самому подбородку. Словно дикий зверь, загнанный в угол, жался к изголовью кровати, жалобно скуля и отрывисто дыша.

Камал включил ночник над изголовьем, не отрывая от нее взгляда и не прикасаясь к ней, чтобы не спугнуть еще больше.

— Тихо, милая… все хорошо… это был просто ночной кошмар… не бойся… успокойся… иди ко мне… все хорошо…

Он прикоснулся к ее руке, от чего Сони вздрогнула, еще больше прижимаясь к перилам кровати. Припоминая ее жалобный вскрик при его входе в комнату, Камал вдруг отдернул руку. Страх на ее лице напомнил ему ночь пятилетней давности.

Гарик… Она упомянула Гарика… Так значит вот то, чего он никак не мог понять… Страх в каждом ее движении и в скрытом взгляде, что наводило его на мысль о ее отчужденности. Гарик преследует ее в ночных кошмарах, и проявляется в ее дневной жизни, где она мечется, как испуганная лань, терзаясь от призраков в ночи.