Если ты осмелишься - Хармони Уэст

Я втягиваю щеки, и он шипит от того, что они обволакивают его член. Я принимаю его так глубоко, как только могу, пока не начинаю чувствовать нарастающий рвотный позыв, и скольжу языком обратно по его стволу. Грубая рука опускается на мои волосы.

— Черт, Вайолет. Ты хорошая девочка.

Моя грудь трепещет от похвалы.

Добравшись до кончика, я пробую обвести его языком, пробуя соль его предварительной спермы. Его рука сжимает мои волосы.

— В глотку, детка.

Я снова посасываю его член по всей длине, но когда начинаю подниматься, он двигает бедрами вперед, ударяясь о заднюю стенку моего горла.

Его таз ударяется о мои зубы, и я брызгаю слюной вокруг его члена, пока он душит меня им и ремнем. Схватив мои волосы, он контролирует мою голову, заставляя мой рот ритмично двигаться вверх и вниз по его члену.

— Тебе это нравится, не так ли? Тебе нравится давиться моим членом.

Твердый кончик упирается в заднюю стенку моего горла снова и снова. Мои глаза щиплет, когда его пальцы тянут меня за волосы, а член выворачивает мне челюсть.

Мой желудок начинает болеть с каждым движением, но ему все равно, и с долгими, низкими стонами, вырывающимися из его горла, искаженными его маской, мне тоже все равно.

— Боже, мне нравится, что ты едва можешь это вынести. Ты хочешь, чтобы ремень затянулся потуже, детка?

Он не дает мне возможности ответить. Ремень на моей шее затягивается, ограничивая поток воздуха. Я вынуждена шире открывать рот, чтобы попытаться втянуть воздух, что только заставляет его трахать мой рот сильнее и быстрее. Единственные звуки, наполняющие комнату, — это прикосновение его кожи к моему лицу и мое бульканье вокруг его члена, чуждое моим ушам.

Мои ногти впиваются в его бедра, но он не замечает, поскольку его толчки в мой рот становятся все быстрее и быстрее.

— Ты проглотишь все до последней капли моей спермы, — предупреждает он.

Прежде чем я успеваю запротестовать, он вонзает свой член в меня по самую рукоятку, загоняя струйки своей соленой спермы мне в горло. Слезы текут из моих глаз, когда я давлюсь и хватаюсь за его бедра, но он не двигается, пока его член в последний раз не дергается у меня во рту.

Когда он, наконец, отрывает свою все еще твердую длину от моих губ и снимает ремень с моей шеи, я падаю на четвереньки на пол, задыхаясь и кашляя. Зная, что я буду ощущать его вкус в своем горле и на языке в течение нескольких дней. Ощущать призрачную хватку его ремня на своей коже.

Он застегивает молнию на брюках с ноткой решительности.

— Никому об этом не рассказывай.

Я выпрямляюсь, прислоняясь спиной к полке позади себя, ноги слишком слабые и трясутся, чтобы стоять.

— Кому мне сказать?

Я не могу сказать Анисе. Она назвала бы меня сумасшедшей за то, что я связалась с Дьяволом, который издевается надо мной с тех пор, как я вернулась в кампус. У меня больше никого нет.

— Продолжай в том же духе. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я засунул свой член в рот Вайолет Харрис.

Уэс поворачивается, не сказав больше ни слова, оставляя меня одну в темной библиотеке.

Стыд пронзает меня насквозь. Я слышала, как другие хоккеисты говорят о девушках в кампусе. Они ухватятся за любую возможность похвастаться тем, что им отсосали.

Но я — постыдная тайна. Девушка, о которой никто не должен знать, что он хочет.

На уроке истории профессор задает мне вопрос, но я слишком отвлечена мыслями об Уэсе и остальных Дьяволах, чтобы правильно ответить. Профессор разочарованно качает головой. Мне никогда не нравилась история, никогда не удавалось хорошо запомнить все различные даты и годы различных войн и трагедий, но у меня также никогда раньше не было тройки в классе.