Капкан - Одри Раш

— У меня есть планы. — говорю я.

— Тогда, я думаю, я останусь, пока ты не сможешь поговорить.

Я хмурю брови.

— Останешься где?

— Я знаю, что он исчез из-за тебя.

Броуди заглядывает в каждую комнату, проверяя, нет ли отца за унитазом и под столом.

— Ты, наконец, убила его, как клялась?

Мой желудок сжимается, а щеки краснеют, но я заставляю себя усмехнуться.

— Заткнись, Броуди.

— Я помню это. Ты клялась, что однажды убьешь его. — смеется он.

Я забыла, что сказала это Броуди прямо перед тем, как они уехали. Я хотела, чтобы он знал, что я не собираюсь прощать и забывать так легко, как это всегда делает мама.

И я сдержала свое слово, благодаря Кэшу.

— Может быть, папа вернулся за этой киской. — говорит он.

Я отступаю назад, мою кожу покалывает. Броуди всегда был убежден, что я сама напросилась на это. Как будто я соблазнила своего отчима, надев откровенную одежду и расхаживая вокруг, когда я была обычной девушкой, делала обычные вещи, носила нормальную одежду.

Я ни о чем его не просила. Я не понимала, что такое секс, пока он не прикоснулся ко мне. И все же, долгое время Броуди убеждал меня, что это моя вина. Но больше нет. Я втягиваю воздух.

— Ты отвратителен.

— Ты видел его в последнее время?

Почему он продолжает спрашивать? Мое сердце учащенно бьется, он никак не может знать, что мы с Кэшем сделали. Что я сделала. Броуди действует только по наитию. Я повышаю голос.

— Я же сказала тебе. Я его не видела.

— Тогда почему у меня такое чувство, что ты лжешь? — он прижимает меня к стене, поднимая кулак.

Я брыкаюсь, пытаясь ударить его коленом, как раньше, когда мы были моложе, но теперь он больше и умнее. Он прижимает меня так, что я не могу до него дотронуться.

— Ты всегда была сторонницей торжества справедливости, верно, сестренка? Должен ли я "изнасиловать" тебя, как ты утверждаешь, он это сделал? — спрашивает он.

— Держу пари, ты прямо сейчас мокрая.

— Да пошел ты. — шиплю я.

— Нет. Такая девушка, как ты, хочет, чтобы у нее было в заднице. Папа рассказал мне, какой влажной ты стала, когда он трахал тебя там.

Я стискиваю зубы. Во мне нарастает гнев, угрожая выплеснуться наружу, чтобы показать ему, каково это — быть беспомощной, такой, какой меня сделал его отец.

Но Броуди по большей части буйствует. Один удар, еще разок, еще пинок, затем в нем просыпается совесть, и он отпускает меня.

Я должна вытерпеть это, как всегда. Но вкус мести застревает у меня в горле, как кислый привкус алкоголя.

Я хочу убить его.

Он думает, что я все та же маленькая девочка, какой была много лет назад, но это не так. Я убила его отца, и я его не боюсь. Но я не могу одолеть его. Все, что у меня есть, это мой голос.

— Ты так и не научился доводить девушку до оргазма, не так ли? — огрызаюсь я. — Может, ты закончишь, как твой папочка. Насилием маленьких девочек, потому что никто не хочет тебя трахать.

Он фыркает сквозь зубы, и я готовлюсь к его удару, но его глаза расширяются, когда он сжимает мою рубашку. Нас обоих тянет назад, лишая равновесия. Он отпускает меня и оборачивается, чтобы посмотреть, кто оторвал его от меня.

Кэш смотрит на него сверху вниз, его глаза полны огня. Темные пятна в его глазах похожи на черные клубы дыма и пепла, угрожающие поглотить все вокруг.

Я заглядываю ему за спину, дверца шкафа в прихожей открыта. Мое сердце учащенно бьется, и внезапно до меня доходят моральные аспекты сложившейся ситуации.

Я не могу убить Броуди, но Кэш может и сделает это. Не знаю, действительно ли я согласна с этим. Мы с Броуди ссоримся, как сводные брат и сестра, которые ненавидят друг друга, но я не знаю, заслуживает ли он смерти, когда я борюсь с ним так же сильно, как он борется со мной. Я шепчу.

— Кэш…

— Вставай. — говорит Кэш, не сводя глаз с Броуди.

Броди спотыкается.