Княжна - Кристина Дубравина

Аня с мужчиной за ужином поделилась вестью, что стала театральным режиссёром — теперь на полных правах. Витя пережевывал кусочек курицы, когда поднял на Князеву, сверкающую подобно начищенному до блеска металлическому блюду, свой взгляд — отчего-то очень уставший, но искренний блеском и прямотой, сказал ей:

— Умничка ты у меня, Анютка, — и в тишине доел.

У Ани коротко под сердцем что-то дрогнуло, леденея, когда Пчёлкин рот закрыл на замок. Она внимательнее посмотрела на юношу, когда он в брюках и рубашке, какие обычно снимал по возвращению домой, помыл за собой посуду, отказавшись от чая.

Пчёла почти ушёл из столовой. Девушка его одним вопросом остановила:

— Вить, всё хорошо?

Мужчина, к счастью её, не стал на ходу кидать односложное «да», которое скорее можно — и следовало — принять в той ситуации за «нет». Он обернулся, к Анне подходя; с высоты её роста, который не считала никогда маленьким, Пчёла всё-равно казался невероятно высоким.

И если бы время в тот момент замерло, то у Князевой бы навеки шея затекла так голову запрокидывать.

Витя руками крепкими, чуть влажными от горячей воды, обнял её за голову и поцелуй оставил на линии роста волос. В тот раз касание его губ вышло медленным, тягучим, таким, в какое волей-неволей вдумываться начинаешь в попытке понять собственные чувства, что будто зубцами вилы щекотали что-то в диафрагме.

Аня глаза прикрыла, когда Пчёла всё такими же теплыми ладонями лицо ей приподнял.

— Так, на работе завал.

— Это из-за Бека? — спросила сразу, даже не дав себе секунды на размышления, уместен ли был вопрос. Князева на лицо Витино посмотрела глазами-лазерами в старании ответ, который боялась услышать вслух, на лице его увидеть.

На миг воздух из квартиры будто пропал, оставляя только взятый на прошлом вздохе кислород.

— Не, на этот счёт всё тихо, — мотнул головой Пчёла, заменяя этим жестом пренебрежительный мах рукой.

Ане хотелось в это верить, и она почти верила. Только воспоминания расправы над наркодилером ещё были слишком свежи, отчего и вспыхивали под веками яркими красками. Ведь убийство всей компании одного из основных криминальных элементов города — вполне весомый повод беспокоиться.

На миг Князеву будто бросили в воды Северного Ледовитого океана, а потом кинули в засушливую Сахару. Должно было стать теплее, но резкий перепад температур чуть не убил.

Ей не было жаль Бека — ни в момент взрыва его авто, ни сейчас, спустя сутки. Он сам виноват, раз решил выйти на тропу войны, да ещё и за «стратегию» выбрал такой грязный метод, как удар с тыла.

Сильнее, куда сильнее Князеву волновали последствия для бригады Белова, для Вити — в особенности. Как бы она не была спокойна рядом с ним, столь суровая вендетта более чем способствует появлению проблем — равно как легальном, так и на нелегальном уровнях.

Пчёлкин, видимо, прочёл что-то на её лице, раз наклонился и ещё один медленным, тягуче-нежным поцелуем прикоснулся ко лбу Ани. Девушке сердце защемило, как будто в слесарных тисках, когда мужчина, пальцами зарывшись в волосы, негромко сказал, словно договаривался:

— Я пойду, документы часок посмотрю.

Она кивнула. Хотелось Витю задержать; в ней, видимо, от сегодняшнего дня накопилось слишком много радости и веселья, какие Князева в самом честном бескорыстии думала разделить с другими. Казалось каким-то ужасно-несправедливым, что Пчёлкин последний день своих двадцати трёх лет потратил на решение проблем на «работе» и разбору многочисленных бумаг.

Но Анна не смела его останавливать. Всё-таки, в деле Витином время — самый драгоценный ресурс, и тратить его понапрасну, даже в преддверии дня рождения, крайне опрометчиво.

И это даже она, относительно далёкая от криминала личность, знала превосходно.

Надо — значит надо.

Девушка ещё раз кивнула, скорее даже не Вите, а самой себе, развернулась, больше Пчёлкина не держа.