Княжна - Кристина Дубравина

Девушка осекла Белову так, что просто каким-то чудом не опрокинула тарелку с горячим картофелем. Оля в ответ только улыбнулась беззлобно, но Пчёлкина прямо чувствовала, как пульс дал по венам — словно где-то у неё было открытая свежая рана, что брызгала кровью от разности давлений. Только бабушку жены двоюродного брата посвящать в тонкости личной жизни Анны не хватало!

Она ядовито про себя усмехнулась. Даже характеристика полу-родственных связей её и Суриковой, напоминающих седьмую воду на киселе, звучало сложно; что уж было говорить про сами «тонкости»?..

Елизавета Андреевна ещё сильнее девушек затормозила и головой покрутила, как хищник, учуявший добычу. Она взглядом блёклых, видимо, от старости и закономерно слабеющего зрения, глаз вперилась в лицо Пчёлкиной, с трудом удерживающей желание вырвать локоть, занять своё место за столом и выпить бокал шампанского за ушедший год.

— А, что, у Анечки есть кавалер?

«Представьте себе», — бывшая Князева едва не хмыкнула в едком оскорблении, если это действительно можно было так назвать. «И, что, неужели вы на самом деле не так внимательны, как стараетесь казаться, и уже забыли, что я пришла не одна?»

— Бабуль, — мягко улыбнулась Оля, погладила руку, которой Елизавета Андреевна держалась за локоть внучки. — Аня почти что месяц, как замужем.

«Баба Лиза» снова закрутила головой, не веря, словно новость её оглушила. Как будто обухом по голове, хотя, казалось, ей-то какая до всего этого разница? Вместо многочисленных слов и не менее многозначительных взглядов Анна продемонстрировала Суриковой ладонь с платиновой полоской на безымянном пальце.

На лице у Елизаветы Андреевны мелькнуло разочарование, над которым Пчёлкина могла бы пошутить, если б хотела выставить себя бесстыдной хамкой:

— Так вы… за Витю Пчёлкина замуж вышли?.. — уточнила она, вдруг обратно перейдя на напускное вежливое «вы». Аня воздержалась от желания бросить взгляд на Ольгу, так как быстро поняла: Белова то приняла бы за призыв к помощи.

А Пчёлкина защиты просить не собиралась. Потому неспешным жестом, который бы не бросился резко в глаза, приосанилась и, взирая на Елизавету Андреевну с высоты своего роста, подтвердила:

— За Витю Пчёлкина.

Сурикова вздохнула с тяжестью. Может быть, Анна и преувеличила сильно свои мысли, но вдруг ясно почувствовалась мысль следующая: словно Елизавета Андреевна во второй раз опечалилась узнанным новостям — в разы, конечно, слабее, чем в случае с помолвкой Ольги и Саши. Но равнодушной не осталась.

Пчёлкину это рассмешило. В смысле, мысли свои. Да и, всё-таки, реакция старушки тоже.

— Эх, вы, девчонки, — махнула рукой женщина, избавляясь без труда, но с гордостью, от ненужных ей опорных локтей. — Что же вы, хорошенькие такие, умненькие — и за бандитов все выскакиваете?..

Анна не сдержалась и хмыкнула жестом, который понизил температуру в коридоре на несколько градусов. Несмотря на слова, сходные почти что с оскорблением, Пчёлкиной отчего-то было весело. Но веселье её было злое, лишь сильнее подкрепило мысли о вещах, что заняла её голову сразу, как Аня перешла порог гостиной.

Видимо, у Елизаветы Андреевны такая позиция ко всему неугодному — брызгать ядом. Внучка вышла замуж за «плохого» парня? Быть недовольной. Внучка сына от того самого «плохого» парня родила? Зубоскалить. Двоюродная сестра зятька, с которой говорила впервые за всю свою длинную жизнь, стала женой такого же «плохого» друга Белова?

Надо охать, ахать и высказывать своё «фи», о котором никто и не спрашивал.

Ольга напугано вскинула брови, когда Пчёлкина глаза свела в прищуре, никак не подходящим «Анечке», а Елизавета Андреевна, сильнее укутывая плечи в яркую шаль, прошаркала в шумную гостиную. Белова окрикнула бабушку, но та не обернулась даже, и не собираясь, видимо, извиняться ни перед внучкой, ни перед гостьей.