Испытание временем - Валентина Арнаут

— Об этом можете не беспокоиться, — раздалось сбоку невозмутимое и ни капли не смущенное.

Мы замолчали. Две головы синхронно повернулись к внезапно появившемуся третьему лишнему. И если одна сузила глаза и недовольно поджала губы, то я сильно вздрогнула и уставилась во все глаза на Максима. Какого черта он подкрался так тихо и подслушал? Никого же не было.

Учащенное биение сердца вновь запуталось зачем оно стучит так сильно, от злости, от радости встречи, от ночных еще не улегшихся воспоминаний или несправедливости ради.

Но через миг оно сделало выбор — от обиды.

— Что ты здесь делаешь?

— Гуляю, — Максим тут же ответил на вопрос мамы. Он приподнял подбородок и улыбался краешком уголка. — Я в гостях, забыли, мама?

— Не смей…

— Да ладно вам.

— Ты забываешься с кем разговариваешь.

Мамин голос источал чистый яд.

И тут я поняла одно. И это врезалось в сознание так резко, будто лопнула натянутая резинка. Это заставило меня повернуть голову в начальное направление, чтобы найти хоть намёк на то, что я ошибаюсь. И не нашлось. На безупречном для немолодого лица женщины не скрывалась ни одна эмоция. Моя мама искренне, всей душой, прямо вот всем сердцем ненавидела Максима. Ее ненависть выдавалась абсолютно во всем, в каждом полутоне, в вздрагивании ресниц, во вдохе и выдохе.

— О, поверьте, я ничего не забываю, — ответил он ехидно, немного шутливо и невозмутимо. А после изменил свой голос на абсолютно противоположный — низкий, тяжелый. — Я ничего не забываю. И мне абсолютно все равно на ваши тайные перешептывания. Как мать с дочерью вы имеет полное право обсуждать что хотите, как имею право и я высказаться о том, что касается меня. И я вам говорю, что можете вообще ни о чем не волноваться.

И шагнул…

Мимо офигевшей от наглости мамы.

Мимо молчаливой от повторного шока меня.

Шел прямо. Руки в карманах, взгляд перед собой.

Чертов необходимый мне взгляд скользнул мимо меня. Он выхватывал абсолютно все, кроме моей личности. Любую мелочь, но не меня. Против разума, против здравого ума, против логики я нуждалась в этом взгляде. Я задыхалась без него.

Я истекала кровью от равнодушия. Я умирала от безнадежности. Я горела от его холода.

Разум кричал, что-то хотел донести, но все звуки оставались за толстым бронированным стеклом. Логика надрывалась, больно билась о стену, а стекло все увеличивалось. Это была моя боль. Боль не отступала, она набирала обороты и подчинила себе все мое тело.

Внутренне я взмолилась “за что”?

Я хочу забыть. Умоляла я кого-то свыше.

Я хочу стать куском бревна. Просила я боль. Я не хочу чувствовать.

Максим скрылся за дверью.

— Идем завтракать, — позвали меня и взяли за руку, словно маленькую.

Я быть может убрала бы руку, но вместо того, чтобы обратить на это внимание, я старалась скрыть свое состояние. А было оно, словно по мне проехался танк. Два раза. Безжалостно и отрешенно.

И сама себе удивлялась. Почему мне больно? Из-за холодного безразличия? Но я с самого начала видела ее, спорила с собой. Так почему мне выворачивает изнутри?

Я его люблю сильнее, чем думала.

Я скучала по нему сильнее, чем ожидала.

Я задвинула в темный угол чувства, но не похоронила.

Я врала, что забыла.

Я притворялась, что жила.

И теперь меня били по единственному живому и цельному, что у меня было. Надежда. Ее безжалостно ковыряли из сердца.

— А вот и мои девочки пришли, — позвал отец.

Кухня встретила нас свежезаваренным кофе, булочками с корицей и яблоком и довольными, выспавшимися лицами.

— Как же Анька все таки похожа на тебя, Софа, — выдала тетя.

— Зато красота вся от меня, — ответил ей отец, хохотнув от своей шутки.

— Что же получается, я не красивая? — деланно нахмурилась мама. Она уже прошла к кофейней машине, чтобы налить себе на чашку утренний напиток.