Испытание временем - Валентина Арнаут

— Ты у меня умница, — тепло ответил ей отец, подойдя к ней поближе, чтобы поцеловать в висок. — Как спалось, дорогая? — обратился отец уже ко мне.

Все, что касалось отношений между родителями, я всегда видела заботу, теплоту, доверие и любовь. Откуда же этот холод по отношению ко мне, эта строгость и безразличие к некоторым аспектам жизни? Может ли хорошая мать забыть праздник дочери и записаться на этот день в салон красоты, чтобы пропасть в нем целый день.

А может это я эгоистичная? — как вариант предложил внутренний голос. Может, ответила я. Это же эгоистично желать все внимание окружающих в честь дня твоего рождения. Они не обязаны отменять свои дела, подстраиваться под другого человека, даже если дочь сильно ждет маму, чтобы просто ее обнять и поцеловать.

— Спалось? — мне пришлось переспросить, потому что первое что мне захотелось сделать, это закусить губу, закатив глаза. Потому что те слова, которые требовали выхода, не принято говорить в семейном кругу, перед родителями и племянницами. Короче говоря, мозги выключились и придумать ложь и соответствующую эмоцию к ней я просто не успела.

— Хорошо, — в конце концов ответила я, шагнув к выходу. И надеясь, что все поверили. Зеркало утром все же показало другое — мешки под глазами, кислую мину и неухоженную немного сгорбившуюся от навалившейся тяжести потерянную женщину. Да, именно женщину, для юной девушки в расцвете сил отдых все же требовался.

На улице меня ожидали морозный ветер и тяжелые серые тучи. Казалось, что стало только хуже.

Я не теряла надежду, что смогу выбраться без потерь.

Но разочарование все же отдалось горечью. Когда же выглянет солнце?

— Мы не трогали ничего за твоё отсутствие, — продолжил отец. — Хотел поменять хотя бы диван, но решил ничего не делать без твоего согласия.

Возникшая пауза дала понять, что семья ждет от меня ответа. И устремленные взгляды тоже намекали на это.

Это должно было быть трогательно и мило, но внутренне я лишь пожала плечами. Может я на самом деле эгоистка и думаю только о себе? А как ещё объяснить отсутствие связи с комнатой, где я выросла, где делала первые успехи, где радовалась и плакала, где мечтала и смеялась. Я могла ночами напролёт сидеть в одном положении и рисовать. Рисовать до отказа суставов. Рисовать до куска карандаша, которая больше не держится между пальцами. Рисовать, улетая в безграничные края и не замечать позывов тела на сон, еду, воду и отдых. Я могла не заметить и упавший астероид во двор.

Там же я вела самую бесполезную войну. Там же я ее и закончила. Война Ани и Максима закончилась в выпускной вечер.

В выпускной вечер закончилась и едва начавшись другая жизнь.

Все четыре стены и каждый темный угол были свидетелями становления простой Ани в Анну Явницкую. Потому что Аня была нежной, открытой, мечтательной девочкой. Она не боялась своих мыслей, говорила с улыбкой, дружила со сверстниками, была легкой и доверчивой. А Анна Явницкая студентка экономического факультета, расчетливая, гордая, холодная стерва — на однокурсников смотрит свысока, на внимание не отвечает, на комплименты не улыбается. Она больше ни о чем не мечтает и никому не доверяет.

Кроме прошедшей ночи, когда вновь вернулась глупая Аня и сделала ошибку, открывшись человеку, который словно кот игрался с доверчивой мышкой.

Холодная душа не приняла и предложение отца, как бы я не пыталась думать, что это теплый и доверительный поступок.

Я была согласна не видеть свою детскую комнату больше никогда, не говоря уже о смене мебели.

— Чай остывает, — паузу прервала тетя. И снова послышался беспорядочный гомон. А по мелькнувшей грусти в глазах отца я поняла, что разочаровала молчанием.

— Анечка, что будешь есть? — обратилась ко мне бабушка. Она незаметно для всех вошла в кухню и уже оборудовала ножом. Она делала бутерброды.

Я ответить не успела, когда раздалось с порога другое.