— Анна, — мама снова приобрела строгий тон, будто готовилась объяснить ребенку что есть хорошо и что плохо. — Не будь эгоисткой. Пора забыть старые недомолвки и недопонимания, я хочу, чтобы ты сошла, наконец, со своего пьедестала и присутствовала в семейном ужине.

Недопонимания… Я горько усмехнулась про себя. Ее тон имел в виду примитивный спор, будто пять лет назад она навязала мне всего лишь платье, а не будущее живого человека.

— Ты не считаешь это хорошим поводом для примирения?

Мама все еще видела свою правоту, не желая понимать своего ребенка, не веря, что ребенок потерял ту связь и не желает прощать. Но что-то же ее заставило отступиться?

— Мама, — позвала я уверенно. Я хотела, чтобы она услышала меня с первого раза и разговор поскорее закончился. Я не собиралась никуда ехать и жертвовать остатками нервных клеток ради той, которая сожгла уютный сарайчик со всеми принадлежностями и идейными работами, только из-за того, что ее дочь хотела рисовать и не хотела слышать о каких-то серьезных профессиях, связанные с экономикой. Сожгла, а потом выгнала, неблагодарную — пусть посмотрит как живется людям без работы.

Она это назвала недопонимание!!!

В моих глазах защипало. Не из-за обиды, которая ни капли не утихла с годами, не из-за растоптанного детского мироздания — за это моя благодарность растет с каждым годом — а из-за него. Моего личного наркотика, позже ставший хаосом, с чем я завязала вот уже пять лет, но который продолжает меня преследовать — мимолетно, но точной пулей в сердце. Вспомнилось то самое, из-за чего возможность появления каких-либо чувств к мужчинам покрылась толстым слоем льда.

Мама отняла у меня мечты, влечения, юность, любовь…

Осадил ее тогда отец, а после и пожар потушил, но раны в детской душе вылечить не смог и обещания, данные дочерью себе самой, не услышал. И им же я следовала, когда поступила на ненавистную экономику, переехала в другой город, даже если в родном имелась куча университетов с разными факультетами и забросила все связи в черный список. Завела страничку в социальной сети, закидывая туда свои мысли, свои переживания вместе с работами неизвестных художников. Как-то так получилось, что они стали сами меня находить чаще и чаще. Мне понадобился примерно полгода, чтобы страница приносила постоянный, нужный мне доход.

— Мама, моя жизнь выстроилась именно такой, какую ты желала видеть. И я стала такой, какую ты хотела получить — гордой, эгоистичной и холодной. Так к чему сейчас твои претензии?

— Ты мне его не простишь, да?

— Все, мне пора…

Грубо? Обидно? Неуважительно? Все верно. Бумеранг всегда возвращается… Может он вернется потом и ко мне, через годы. Но дети не появляются из воздуха.

— Анна, в кого ты такая? Я думала большой город выбьет из тебя эту спесь…

Подруга все это время сидела тихой мышкой и с каждой минутой лицо ее становилось все серьезнее. Мрачная Лиза! Никогда бы не подумала, что скажу такое в своей жизни. Ее больше не радовала маленькая месть, не веселили мои семейные дрязги, в которые она была посвящена с самого начала, но относилась оптимистично — это же мама! — “Все наладиться, говорила она, и забудеться.” Но сейчас, судя по ее выражению лица, она кардинально меняла свои громкие выводы.

Моя рука поднялась в воздух и уже нацелилась на красную кнопочку на экране, чтобы завершить звонок не договорив. Пусть! Сейчас мне крайне жизненно было завершить его любым способом, чтобы заново вдохнуть, чтобы вытолкнуть из души ядовитые воспоминания прошлого, призраки которых щупальцами тянулись в то светлое, что еще осталось. Но тут послышался другой голос, наполненный теплом, заботой.

— Здравствуй, моя дорогая, — от ее голоса глаза вновь оказались на мокром месте. Только бы не сорваться. Как я скучала по ней!!!

— Привет, бабушка, — улыбка против воли проскользнула в голос несдержанным ужом. — Когда ты приехала?