Солнце мое - Владимир Войлошников, Ольга Войлошникова

— А бабушка на даче осталась?

— Да. Да мы же ненадолго, Саше надо отпускные получить. Тебе вот ягоды завезли, свари, а? Там ещё зелень всякая, хоть на работу бери на перекус.

— М-м, ну ладно…

11. ИЮЛЬ НАЧИНАЕТСЯ ЗАНЯТНО

ПАХАТЬ. СНОВА…

Пока болтали, я поставила на плиту кастрюлю, и к половине восьмого, когда мама с Сашей уехали, успела на первый раз вскипятить клубнику с сахаром. Мето́да такая. Долго не варить, а вскипятить, остудить, ещё раз вскипятить — маму кто-то научил, апробируем.

Обсудила с матушкой вопрос сала, да быстренько его и посолила. Маленький кусочек — долгое ли дело? Надсечь, чесноком резаным обсыпать да солью — в пакет и в холодильник, к выходным как раз сколько соли надо возьмёт.

Ну, всё, можно и в садик идти.

Я перелила остатки борща в пластиковую одноразовую плошку и сунула в морозилку. Домой я сегодня возвращаться точно не планировала. И завтра. Послезавтра — возможно, но не факт…

Подумала — не стала с собой брать ни огурцов, ни зелени. Там у меня пакет печенек остался, и ладно. С огурцами ещё заморачиваться, пусть лучше в холодке лежат.

Фронт работ в детском саду оставался приличный, хотя, если посчитать, за четыре дня моего одиночного впахивания я успела сделать почти половину. Значит, что? Значит, продолжим в том же духе, хочется уже быстрее закончить, тем более, папе же я обещала, они ждут.

29 июня, четверг.

К своему глубочайшему удивлению, в обед четверга я поняла, что — всё. Максимум — пройтись ещё раз с ревизией, прошерстить на предмет косяков — и можно сдавать работу.

«Обзирать» итоги мы пошли совместно с Альбиной Константиновной. Она осталась страшно довольна, пригласила меня в свой начальственный кабинет и немного помялась:

— Оля, на счёт обещанной доплаты… Если подождёшь до пятнадцатого с расчётом — даже не пятьсот, а шестьсот тысяч получится сверху, премиальными, — она выжидательно на меня посмотрела.

Ха! Сто тысяч премии не каждый за работу получает, а тут — за подождать! Да и Аня как раз где-то в те дни приедет.

— Да потерплю, ничего страшного.

Альбина Константиновна оживилась:

— Ты меня прямо спасаешь! Нет, правда. По новым требованиям сантехнику в группах надо переделать, срочно, а новенькие только к середине июля придут…

Вновь поступающие дети (родители этих детей, конечно же) всегда проплачивали садам «вступительные» — деньги, которые в «настоящих» документах фактически нигде не фигурировали и расходовались заведующими на личное усмотрение. То есть: любишь своё дело — печёшься о саде; любишь в другом ключе — ходишь в золоте в буквальном смысле… Дело это было в конечном счёте рискованное, предыдущую заведующую за такие выкрутасы и подвинули. С огромным, правда, трудом — уж больно много у неё было подружек (бывших однокурсниц) в высоких кабинетах.

Альбина Константиновна переложила пару бумажек.

— Олечка, у меня к тебе ещё есть предложение… м-м-м… коммерческого плана.

Интересно. Ещё что-то где-то расписать, что ли?

— И что за предложение?

— Ты, может быть, слышала, что детским садам дали определённую свободу в хозяйственной деятельности.

— Слышала, — кивнула я.

И о тех фортелях, которые некоторые ушлые тёти в связи с этим выкидывали. Вон, в соседнем пятьдесят восьмом саду за́ва[9] со своей помощницей так воровали в четыре руки — только свист стоял. Как они детей кормили — это ж караул, чуть ли не гнилыми овощами… И тоже ведь до сих пор всё сходит с рук, сколько на неё ни жаловались.

— Так вот, — заведующая (ой, простите, ИО заведующей) разгладила лежащий перед собой листочек, — уже есть опыт кружковой деятельности. В некоторых садах. Мы тоже хотим организовать платные кружки.

— А-а-а! — до меня дошло. — Вы хотите, чтоб я что-то вела?