Предел прочности - Анастасия Стер

Мы дотащили его к последней кабинке. Адриан ножом разрезал на ублюдке верх желтой робы, стаскивая ее с него. Он за волосы наклонил его вперед, ставя раком, и мы увидели спину — жирная и выцветшая татуировка сомбреро, перерезанная мачете от лопаток до копчика. Мы переглянулись, обмениваясь кровожадными улыбками, и Адриан начал смеяться, словно психопат, облизывая кончик своей заточки.

— Вяжи его руки к верхней балке, — сказал я холодным, отрывистым тоном, доставая нож из-за резинки трусов.

Он сделал как я сказал, обматывая кисти ублюдка разорванной робой и оттягивая его голову назад, заставляя открыть глаза и смотреть на меня.

Его лицо было отекшим и красным, пот стекал по вискам, капая с подбородка на пыльную землю. Он крепко сжал челюсть, оголяя неровный ряд нижних зубов. Ноги не доставали до пола, хотя он упрямо тянул носки вниз, желая чувствовать опору под собой. На его пивном мягком, чуть обвисшем, животе красовались рваные шрамы и царапины, которые уже побелели от времени. Я посмотрел прямо в его поросячьи глаза и улыбнулся только губами.

— Какого хрена ты тут забыл?

Он тяжело дышал, как будто бы похрюкивая на выдохах, и нервно дергал вытянутыми руками, желая выдернуть их из плотных оков желтой ткани. Его щеки сжались между предплечьями и он действительно был похож на свинью перед потрошением. Я подошел ближе, практически касаясь его носа, и провел ножом по его щеке, оставляя за собой тонкий шлейф из проступающей крови. Адриан, стоя сзади него, начал заточкой обводить контур его татуировки, отчего ублюдок зашипел, закрывая глаза, которые быстро наполнялись слезами.

— Д-д-дон послал разведать обстановку и убить кого-то из вас, — наконец сказал он с сильным акцентом и срывающимся тоном, выгибаясь корпусом вперед и издавая истошный крик, за что я полоснул его ножом по низу живота, немного цепляя пупок.

— Что же интересного ты успел доложить своему папочке? — спросил я, рисуя неглубокую сетку на его животе. Кровь уже лилась не переставая, стекая струйками по моим длинным пальцам, исчезая в больших рукавах желтой робы.

— Н-ничего, я клянусь, ничего, — я углубил порез, зачарованно наблюдая, как кончик ножа исчезает под молочной кожей.

Этот вид настолько привлек меня, что я начал просовывать лезвие еще глубже, позволяя крови брызгать маленьким фонтанчиком и хаотично стекать вниз. Я чуть было не присел, чтобы лучше видеть игру стали и плоти, но в реальность меня вернул истошный крик ублюдка и мне пришлось вынуть нож, чтобы провести кончиком по его губам тихо шипя.

— Ты же не хочешь, чтобы тебя услышали, правда? — я говорил полушепотом и смотрел как слезы сбегают по его щекам, — ты пришел на нашу землю со своими порядками, а так не делается. Сейчас ты получаешь заслуженное наказание за свой проступок.

Я засунул указательный палец в один из надрезов на его животе. Было очень узко и я слышал хлюпающие звуки, но это не помешало мне начать лихорадочно двигать им и прокручивать его из стороны в сторону. Он кричал и вырывался, потому что вдобавок к этой боли, Адриан сзади срезал куски его татуированной кожи.

Я наблюдал за его жалкими попытками вырваться и попросить о пощаде, и мне было интересно какие чувства он испытывает. Страх? Сожаление? Раскаяние? Может быть он вспоминает о своих друзьях, семье? Передает им мысленные извинения или шепчет слова о любви.

В моей душе была пустота. Ни его слезы, ни его крики не задели ни одну струну внутри меня. Я не понимал его, я не перенимал его эмоции и чувства. Только считывал их. Я еще раз убедился, что во мне нет ни капли эмпатии. Эта истина иногда больно ударяет по моему сознанию, еще раз напоминая, что я испорченный, лишь пародия на человека. Но с другой стороны, мне гораздо легче жить, не понимая и не принимая других людей. С моим образом жизни так действительно будет лучше.