Грустная дама червей - Татьяна Бочарова (2005)

— Ляшко. Все в порядке, — громко сказала регистратор, так, что Карина вздрогнула.

— Как — в порядке? — Она хотела крикнуть, но лишь хрипло прошептала.

— Так. С аппарата сняли, из бокса перевели. А вы что хотели? — удивленно и строго посмотрела на нее женщина. — Будете говорить с врачом?

— А можно? — У Карины застучало в висках.

— Конечно. Подойдите в пятый кабинет.

Ей казалось, что это ошибка. Что сейчас придет врач — и все выяснится. Совпадение фамилий, путаница в буквах и датах. Лелин ребенок давно должен был умереть. А этот был жив, несмотря ни на что, и был в порядке, как ей только что сообщили.

Вошла молодая девушка в синей медицинской форме и с синими же огромными глазами. В руках — большая стопка папок. Приветливо улыбнулась Карине:

— Вы ко мне?

— Я к врачу, — сказала Карина и подумала: «Славная сестричка. Добрая, приветливая».

— Я врач, — девушка сложила папки на стол. — Вы у нас кто? Как фамилия?

— Ляшко.

— Ляшко, — повторила синеглазая. Улыбка сошла с ее лица. — Там мать умерла при родах, да?

Карина кивнула. Сейчас она скажет, что ребенка нет в живых. Вот сейчас.

— А вы кто ей? — спросила девушка.

— Я ее подруга.

— Понятно. Дело в том, что бабушка написала отказ от ребеночка. И я очень рада…

— Он жив? — выкрикнула Карина.

— Жив. Конечно, жив, — улыбнулась синеглазая. — Это девочка. Позавчера мы сняли ее с аппарата. Она дышит и кушает самостоятельно — и чувствует себя неплохо.

— Она останется инвалидом? — спросила Карина.

— Почему? — нахмурилась докторша. — Слабенькой будет вначале. Это да. Но никаких отклонений и патологий не выявлено. Хорошая девочка, вес два пятьсот. Выхаживаем и меньших. — Девушка внимательно взглянула на Карину, снова дружески улыбнулась и вдруг предложила: — Хотите посмотреть на нее?

— А что, разве можно?

— Теперь уже можно, — ответила синеглазая.

…Карина вышла из дверей детской больницы. Только что, двадцать минут назад, взгляду ее представилось крошечное существо, с красным, сморщенным личиком, с плотно зажмуренными глазками и носом пуговкой.

Существо, дороже которого у Карины не было теперь никого на всем свете и у которого на этом самом свете была только она, Карина. Маленькая, курносая Аленка, та самая ниточка, о которой говорил Русудан.

55

Трамвай с веселым грохотом несся по шумным майским улицам. Она сидела, глядя в пыльное стекло, как проносятся мимо машины, дома, магазины, стеклянные козырьки остановок. Она не замечала, что говорит сама с собой, негромко, вполголоса, едва заметно шевеля губами:

— Олег, Олежка! Твой ребенок, твоя девочка жива. Она родилась, плоть от плоти твоей, кровь от крови. Помнишь, как не хотел ты этого ребенка? Но та, которая тебя любила и которую ты предал, умирая, смогла подарить тебе дочку. И теперь на земле есть твой след. Он не затеряется, он будет продолжаться, рядом с мириадами других следов, навсегда ушедших.

…Вагон катил по рельсам, раскачиваясь и подскакивая, вожатая, молодая девушка, бойко и быстро объявляла остановки. Народ входил и выходил, и каждый, кто поднимался на переднюю площадку, с удивлением косился на странную женщину у окна.

Красивое, тонкое лицо ее было грустным, взгляд зеленовато-карих глаз блуждал где-то далеко. Ее нельзя было не заметить, она привлекала к себе внимание, завораживала своим обликом — непостижимым, загадочным и пронзительно печальным.

56

Лев Толстой сказал: «Счастье есть удовольствие без раскаянья».

Многим ли из нас довелось в жизни познать такое счастье? Кому повезло испытать удовольствие, не терзаясь при этом муками совести, не оставляя позади себя тоску и страдания, ни разу не солгав, не посягнув на запретное, чужое?