— А ты не думала, что я не котенок, которого нужно приучить к лотку?! Обязательно нужно потыкать мордой в лужу?! Ты уверена, что это сработает?! Или ты считаешь, что твой рецепт универсален? А может, тебя просто задолбал рядом мужик с фобией?! А?!

— Ты сам себя задолбал, Глеб, — спокойно и почти равнодушно ответила Анна. — Не находишь?

В голубой бездне плавали льдинки, острыми гранями впивались в потемневшее оливковое болото. Глеб поморщился и отвел глаза. Права, черт возьми! Как же она права! Он с силой провел ладонью по волосам и почувствовал, как пересохло во рту. Выдохнул и развернулся в сторону кухонной зоны. Анна никогда не готовила дома. Только варила кофе. Экспериментировала с разными рецептами, нажимая кнопки и дергая блестящие рычажки, похожей на космический аппарат, кофе-машины. Глянцевые поверхности столешниц были пусты и безжизненны. Варочная панель хранила девственную чистоту, не ведая прикосновений грубых днищ сковородок или кастрюль. Не кухня, а обложка для журнала.

Глеб по-хозяйски открыл холодильник и вытащил минеральную воду. Взгляд упал на длинную, как снаряд, бутылку водки. Сейчас бы жахнуть стакан, чтобы в голове образовалась вата. Тогда и мысли забуксуют, завязнут и угомонятся. Наступит долгожданный покой. Тот, за которым он сюда и приехал, а Анна всё испортила.

Запотевшая вмиг бутылка чуть не выскользнула из рук. Глеб сделал большой глоток воды и закашлялся, колючие пузырьки попали в нос. На Анну он не смотрел. Спиной чутко улавливал каждое движение, будто ждал нападения кровожадного зверя сзади. Нужно быть начеку. Монстр выжидает. Однажды Глеб расслабился и поплатился за это. Если бы он не оставил Женьку в номере…

Бутылка со стуком встала на темную столешницу. От мокрого стекла наверняка останется след. Глеб оперся руками о край и мотнул головой. Снова ему показалось, что несется он в утлой лодчонке неведомо куда. А может, и правда, попробовать? Нужно ведь найти уже берег. Хотя бы попытаться.

Глеб повернул голову и смерил взглядом расстояние до его личного ада. Шагов пять-шесть. Меньше пяти метров до края пропасти. Адреналин струей выплеснулся в кровь, сердце затрепыхалось, моля остановиться. Но Глеб уже принял решение. Сумасбродное и нерациональное. Он закрыл глаза и попытался представить себе крохотный уголек, слабый, тлеющий еле-еле. Это еще не огонь, но его предвестник. Мысленно он попробовал протянуть к нему руку. Сильный спазм скрутил внутренности и вернул в реальность. Глеб несколько раз вдохнул-выдохнул и попытался нарисовать картинку снова. На это раз удалось, но в голове всё поплыло, будто он всё-таки выпил водки.

— Как ты это сделала? — хрипло спросил он.

Он давно об этом думал. Еще с того момента, как узнал, что каждый раз, когда Анна погружается в воду, она ныряет в самую сердцевину своего страха. Сознательно. Добровольно.

— Я просто полюбила ее. Воду. Больное место всегда требует внимания и любви.

Голос Анны звучал в отдалении.

— Но я так не смогу… я будто в темноту погружаюсь, когда вижу… его… — тихо сказал Глеб.

Он не нашел в себе сил назвать своего мучителя неабстрактно.

— Значит, полюби для начала тьму. В ней много энергии. Из нее получится любовь. Нужно только захотеть… Ты не можешь бегать от этого вечно. Эти качели раскачают тебя, и ты сорвешься в пропасть… И погибнешь.

Глеб нерешительно смотрел на женский силуэт. В словах Анны было много правды, но верить ей не хотелось. Тогда придется признать, что существует другой Глеб, тот, которого он никак не хочет принять. Не хочет даже видеть рядом с собой. А когда тот лезет в душу, отталкивает, считая его уродом.

— А то страшилище в воде ты тоже полюбила? — беспощадно спросил Глеб.

Он видел, как Анна вздрогнула, и тут же в душе появилось злорадство. Но следом пришла жалость. Больно было смотреть, как поникли ее плечи, словно он только что перерубил пополам позвоночник.