Сердце в огне - Марина Безрукова

«А если он и теперь пошел за эту неведомую сопку и пропал там?» — в отчаянии подумала Женя, нарезая круги вокруг избушки тети Сани. Сидеть на влажных досках было неприятно, а уйти боязно: вдруг старушка появится и опять исчезнет.

Откуда взялась тетя Саня, Женя так и не поняла. Только зашла за угол и дошагала до другого, а она уже тут. Белые волосы развеваются на легком ветру. На глаза надвинут темный платок.

— Ты чего? — недовольно спросила она Женю, как будто даже не удивившись ее появлению.

— Тетя Саня, Михаил куда-то ушел…

— Ну, ушел и ушел, тебе-то что?

Старуха скинула с двери дужку замка и скрылась в избушке. Женя нерешительно потопталась на крыльце, нахмурилась и без приглашения нырнула в крошечные сени.

— Я переживаю, — выпалила она. — Третий день его нет.

Тетя Саня быстрым движением сдвинула платок назад и, закинув руки, сноровисто заплела косу. Проделала она это так легко, будто и не девяносто ей скоро. Перекинула косу на грудь, и цепко посмотрела на Женю, изучая, что там у нее внутри.

— Некогда мне с тобой лясы точить, — наконец, выдала она, и поплыла к занавеске.

— Значит, с ним всё в порядке? — бросила в спину Женя.

Вот же вредная бабуся, неужели трудно сказать? Тетя Саня обернулась, еще раз смерила ее с головы до ног взглядом и вдруг усмехнулась:

— Да кто ж знает, в порядке или нет… Он и сам не знает.

Женя озадаченно молчала. Вот что она имела в виду? Что за таинственные фразы? Тетя Саня провела гладкими, как у молодой женщины руками, по юбке. Чисто ведьма, не стареет!

— Сядь-ка ты, девка, вот сюда, — вздохнула она и указала на скамейку.

Женя послушно села. Хозяйка избушки невесомо опустилась рядом. От нее исходил слабый запах трав. Тетя Саня тяжело вздохнула:

— Сам-то он не расскажет. Тогда я. Никому не говорила. Восемь лет, как молчу… А тебе знать надо, — сурово сказала она, глядя в бревенчатую стену.

Женя не стала спрашивать, почему именно ей нужно что-то знать о Михаиле. Хотя, конечно, смутно догадывалась. По долгому взгляду, по тому, как он всё чаще брал ее за руку, когда показывал окрестности, по теплу, которое струилось между ними, хотя оба принимали равнодушный вид. Часто, особенно перед сном, думала, что это? Никогда ей не нравились крупные мужчины с простоватыми чертами лица. Эдакие увальни. Тянуло к таким, как Глеб. Быстрым, решительным, напористым, с оливковыми глазами… А тут… стала ловить себя на мысли, что не хватает ей этого медведя, если долго не видит, что беспокоится о нем и радуется встрече. Говорят друг с другом не много, чаще вообще молчат, но это молчание такое уютное… теплое и мурлычащее, как домашний кот.

— Откуда ты про Мишку-то узнала? — спросила тетя Саня.

Женя пожала плечами:

— Так, в интернете познакомились, он зачем-то в женские разговоры влез… Мы с ним спорить начали…

Старушка кивнула, будто и не услышала ничего необычного.

— Да, куда он только не лез. Теперь вот хромой.

Она помолчала и продолжила:

— Жена у него была, Софья и две дочки-двойняшки. Крохотные совсем, только ходить начали. Миша души в них не чаял. Они к родителям ее на море летали, а он остался, работы много было. Поехал в аэропорт встретить. А самолет приземлился плохо, случилось что-то, загорелся. Софья с девчонками выбраться не смогли. Там потом те, кто выскочить успел, рассказывали, как здоровые мужики женщин и детей раскидывали и сами к выходу лезли. Как тараканы, прости Господи, из горящей избы… Ну, вот и их затолкали, не помогли, не пропустили… Так и нашли потом ее, с прижатыми к себе дочками.

Женя слушала завороженно, распахнутые на пол-лица глаза испуганно смотрели на рассказчицу. И здесь огонь не пощадил, забрал самое ценное. И никто не помог. Так вот почему Михаил с тоской говорил о том, что пчелы согревают друг друга, помогают… А люди нет…