Капля яда - Х. Пенроуз

Я бы разозлился до несварения желудка, но это случалось каждый раз, когда я мимоходом видел ее лицо, всякий раз, когда я получал ее сообщения и слышал, как о ней отзывались.

Ты знаешь, что это такое, идиот. Просто признай это.

Нет. Я прогнал этот голос из головы. Иногда у него было слишком много здравого смысла.

Склонившись над одним из библиотечных столов в кампусе, я закончил последнее задание для своего урока. Повсюду были разбросаны учебники вместе с заметками, которые я нацарапал своим небрежным почерком.

Мне нужно было выбраться из дома, и я притащил сюда свою задницу, чтобы сосредоточиться. Я стал слишком рассеянным в доме Холлиса… ну, технически, и в моем доме тоже. Не то чтобы я позволял его голове взорваться от счастья, признав, что он купил дом специально для нас троих. Его эго не нуждалось ни в каком поощрении.

После того, как я слишком долго возился со своим образованием, некоторое время назад я решил отнестись к нему серьезно. Папа пригрозил выгнать меня из Сов, если я не закончил бы университет с дипломом. Хотя я и не думал, что он действительно пошел бы по этому пути, я не собирался его проверять. Плюс, если честно, было бы глупо не воспользоваться бесплатным образованием, которое мне дала моя семья через Наследие. Как Холлис всегда напоминал мне почти ежедневно. Ладно, не ежедневно, может быть, еженедельно. Возможно, ежемесячно… но то, что мы открыли возможности для своего будущего, было достойной инвестицией.

Университет был для нас коротким промежутком времени, затем мир стал бы нашей устрицей. Без сомнения, мы знали, что продолжим работать в Совах, и это было призванием. Особенно для меня. Мне это было нужно, как кислород в атмосфере, чтобы дышать.

В «Совах» не было эйджизма. Моему отцу и множеству других старейшин было за сорок-пятьдесят, другим тоже было за тридцать, а затем и нам, молодому поколению. И они все еще доводили систему до совершенства. Однако было важно иметь другие деловые интересы, чтобы отвлечь внимание от нашей основной профессии, поскольку общество было хорошо скрытым секретом, уходящим вглубь десятилетий.

Болтовня отвлекла меня от сосредоточенности, когда чье-то тело расположилось на столе, прямо на одном из учебников, которыми я пользовался. Стиснув зубы, я перевел взгляд на Аннабель, когда она замахала на меня своими паучьими накладными ресницами. Она пыталась флиртовать. Это не сработало.

У меня возникло дикое предположение, верное в том смысле, что я знал, что это была она. Я узнал бы этот приторно-сладкий аромат где угодно; она была единственной женщиной, которая без раздумий влезла бы в мое личное пространство. Ну… за исключением еще одной.

Престон назвал ее прилипалой пятой степени, и он попал в точку. Меня это не беспокоило ранее, когда я приветствовал всеобщее внимание и все дополнения. С ней было легко переспать, я бы соврал сказав иначе. Но я отшивал ее уже несколько недель, хотя мой член нуждался в особом уходе. Я не собирался углубляться в то, почему отказывал себе. Нет.

— Привет, дорогой, — проворковала она.

Я не был для нее никем. Я скрыл гримасу, которая хотела появиться на моем лице. Ее голос стал более раздражающим? Не мог сказать, что я думал об этом раньше.

Я откинулся на спинку сиденья, большим пальцем потирая нижнюю губу, так что она была вне моего личного пространства. Я терпеть не мог, когда люди оказывались на расстоянии вытянутой руки без разрешения.

При моей работе подкрасться ко мне и проникнуть в это помещение могло привести к серьезным травмам или смерти. Аннабель даже не относилась к тем людям, которым я хотел причинить боль. Она просто раздражала. Она знала, что ничего не может быть. Каждая женщина знала. Только потому, что она прыгала на моем члене несколько раз больше, чем другие, она считала, что это давало ей исключительное право требовать большего.