Капля яда - Х. Пенроуз

Я провел ее в комнату, повернулся и защелкнул замок на месте, погрузив нас в тишину с нарастающим между нами накаленным напряжением. Не раздумывая ни секунды, я набросился на нее, прижимая спиной к стене и крепко прижимаясь губами к ее губам. Я поцеловал ее так, словно это был мой единственный выбор в вопросе жизни и смерти.

На вкус она была как клубника и ваниль, и как мое чертово падение. У меня было чувство, что я только что основательно облажался. Я отстранился, чтобы посмотреть на открывшуюся передо мной красоту.

— Я собираюсь жесткого вытрясти из тебя секреты.

Тяжело.

Она бы сказала мне, нам. В конце концов. Те милые секреты, которые она прятала за этими умными глазами.

В нашем мире было слишком много незавершенных дел, и каким-то образом она была связующим звеном. Она была бы либо с нами, либо против нас. Однако, если она была против нас, это обернулось бы для нее не слишком хорошо.

Милла была наркотиком, обжигающим мои вены. Я мог бы порезаться, пытаясь выпустить яд, но у наркомана всегда была опора, а она всегда была моей ахиллесовой пятой.

— Это похоть, — сказал я ей, взглянув вниз на нее, все еще прижатую к стене, одна рука у нее над головой, ладонь прижата к стене, другая придерживает изгиб бедра. — Это никогда не будет любовью.

Она проделала хорошую работу по овладению своим лицом, но я заметил вспышку какой-то неизвестной эмоции в ее фиолетово-голубых глазах, прежде чем она скрыла это. Стеснение в груди при этих словах почти заставило меня поверить, что я не имел это в виду. Но я имел в виду, я должен был. Это не могло быть ничем иным — никогда.

Эти три слова изменили бы все, и я не позволил бы им вырваться из моего горла, где, я знал, они были похоронены глубоко внутри меня. Я люблю… Нет.

Мои чувства не были легкими и пушистыми, освобождающими, как все говорили. То, что я чувствовал к ней, поглощало душу и выворачивало внутренности. Она была темной и разбитой.

Произнесение этих слов дало бы другому человеку силу. Силу, которую я отказывался возлагать к чьим-либо ногам. Так что я бы поверил, что это была похоть каждой частичкой меня, даже если бы это означало откровенную ложь самому себе.

Глава 20

Милла

Я подавила укол ревности, когда поняла, что он, скорее всего, развлекал других девушек в этой частной, изолированной комнате. Скрытый от посторонних глаз, он без особых усилий добрался сюда, в самую глубину библиотеки, сказав мне все, что мне нужно было знать. Оглядевшись, я заметила, что без тусклых оранжевых оттенков старомодных перевернутых ламп по всей комнате было бы совсем темно без окон.

Я понятия не имела, что я делала, прерывая его маленькую проблему с Барби. Целуя его у всех на виду, я чувствовала, что поставила на него своего рода печать собственности. Я ненавидела то, что мне нравилось это чувство. Маленькая часть меня наслаждалась осознанием того, что он мой. Только мой. Пусть даже только в моих мыслях.

Я собираюсь жестко вытрясти из тебя эти секреты. Удачи с этим. Мои губы никогда не произнесли бы тех слов, которые, как он полагал, что хотел услышать.

Глядя на меня сверху вниз с ухмылкой, он заговорил:

— Престон сказал нам, что ты любишь играть грубо. Тебе нужно, чтобы я больно дернул тебя за волосы и шлепнул по киске, чтобы кончить?

Придурок. Я сузила глаза, глядя на него, хотя от этих слов моя киска отчаянно запульсировала. У меня были проблемы. Как я могла вежливо попросить его прижать меня к стене и трахать до тех пор, пока я не перестала бы дышать и не забыла бы свое собственное имя?

Приподнявшись на цыпочки, я провела губами по изгибу его подбородка, нежно прикусывая его, а затем оттягивая назад. Его глаза обжигали. Я задрожала, чувствуя, как волна желания пробежала по моему позвоночнику.

— Просто для начала… Да, — ответила я. — Хотя я хочу больше, чем один оргазм.