Другая единственная - Наташа Колесникова (2006)

— Ну и что важного тебе сообщил товарищ Панасян? — с саркастической усмешкой спросил он.

Лена села за руль, с минуту молчала, а потом подробно объяснила Владу, почему виновника вчерашнего пожара следует искать в прошлом Самарина. Она говорила четко и холодно, а Влад слушал внимательно, время от досадливо морщился.

— С учетом того, что Панасян практически сосватал Пашу Бульгину, а тот, человек умный, понял, кто ему нужен, ясно, что привлечь в свою фирму нужного человека можно только одним путем — поставить его в безвыходное положение.

— Ну ты даешь, Ленка… — удивленно пробормотал Влад. — Тебе бы оперативником работать… в моем прежнем ведомстве. Тут есть над чем поразмыслить! А дачей-то владеет по-прежнему Георгий Иванов, выходит, сделка была фикцией? Поскольку Флягины все живут в Москве.

— Конечно.

— И если дача до сих пор стоит, судебный процесс тоже был фикцией? Никто ее не разрушил…

— Конечно.

— Все, поехали в офис, не хочу кататься с тобой пассажиром. Дальше сделаем так. Узнай у Паши примерный возраст Флягина. Мне нужно с ним повидаться. Но сперва я поеду к своим друзьям, некоторые остались в Конторе, пережили весь этот мрак и дожили если не до светлых, то хотя бы до понятых времен. Потолкую, звякну тебе вечером.

— Хорошо, Влад, я надеюсь на тебя.

Влад сердито засопел, а потом, когда машина тронулась с места и помчалась к офису на Можайке, пробурчал:

— Не надо на меня надеяться, надо верить, что я сделаю для Паши все, что смогу. И сделаю. А что такое — надеяться? У нас это не показатель…

Лена только усмехнулась в отпет.

У здания офиса Влад первым выскочил из машины, побежал к Олегу, что-то жестко сказал ему, потом сел и свою «хонду» и уехал. А Лена отправилась и кабинет Самарина. Там села в его кресло, хотела позвонить на дачу, по тут вошла Маша.

— Ну что? — с кислой улыбкой спросила она. — Удачно съездили?

— Да, вполне удачно.

— А тут звонили из банка, они хотят значь, как мы вернем кредит… Нет, ну какие гады эти Мории и Ягодин, сами промедлили, а ничего и знать не хотят. Я говорила с обоими, а они: «Нет товара, о чем идет речь?»

— Банку передай: кредит вернем, еще не вечер, — устало сказала Лена. — Проценты идут, у нас есть еще пара дней на погашение. И пусть не дергаются и не достают нас идиотскими звонками, поняла?

— Да, конечно…

— Все, Маша, спасибо, на сегодня свободна. Иди домой. Генке позвони, скажи, что если завтра не придет в чувство, я это пойму как предательство.

— Хорошо, я позвоню.

— Ну все, поезжай домой, к своему замечательному мужу. Когда узнал о проблемах, стал кормить тебя вкусными ужинами или нет?

— Цыпленка табака приготовил, успокаивает меня… Ох, Лена… Честно тебе скажу, я так переживаю… Он все делает для меня, для семьи, а я…

— Вот и выяснится, кто он на самом деле, — жестко сказала Лена. — Друг познается в беде, а муж — тем более.

Маша ушла. Лена встала из-за стола, намереваясь ехать на дачу, ее беспокоило состояние Самарина, но в это время раздался телефонный звонок. Подумала — это он, схватила трубку.

— Да?

— Это Осинский вас беспокоит, Валентин Семенович. Я говорю с прекрасной Еленой, верно?

Лена тяжело вздохнула. Этого ей только не хватало сейчас, звонка тверского мебельщика!

— Да, Валентин Семенович. Но вы понимаете…

— Я все понимаю, в курсе последних событий, Леночка. Очень печально все это. Я вам сочувствую. Жаль, конечно, такая беда…

— Тогда вы понимаете и другое, Валентин Семенович. Извините, но наши договоренности…

— Будут соблюдены, я это так понимаю. Я верю в Павла Васильевича и готов с ним сотрудничать дальше, это серьезно. А если нужно помочь, сто тысяч долларов могу дать, в ущерб своим сотрудникам, но они с пониманием отнеслись к временным трудностям. Больше, к сожалению, нет. Я хочу, чтобы Павел Васильевич выкарабкался, понимаете? И все мои рабочие тоже этого хотят.