Не-птица - Андрей Дёмин

Я принес. Мелкая кивнула и с трудом поднялась на ноги. Хватило её сил только на падение в кровать. И, словно удар о подушку головой переключил какой-то рычажок, Иволга снова открыла рот.

— Вот вы тут бегаете за мной, и ты, и Милка бегала, и Рус тоже. Думаете, что я сильная и всё могу, всё знаю. А я дура, не понимаю уже ничего, Кедр. Где свобода, где смысл? Зачем всё вокруг так погано, а? Ну, скажи мне, дерево! Я бы у ясеня спросила, так не растут они у вас…

— Растут.

— Чё?

— Растут у нас ясени. Протрезвеешь — иди и спроси.

Опять помолчали. А потом Иволга села. Я тоже сидел, на полу, прислонившись к стене спиной. В свете ночника особенно жутко выглядели глаза девушки: ничего, кроме огромных зрачков, в них не было. Будто смотришь в две пустых глазницы.

— Ты чего?

— Давай вместе уедем, — голос Ивы дрогнул. — Далеко-далеко. Я знаю, на севере еще холоднее и труднее жить. Но мы же будем вдвоём. Поселимся где-нибудь в деревне, найдем себе угол. Будет у нас хозяйство. Может, даже дети. Поедем, а?

— Заткнись, ради Бога! — мне аж дурно стало от таких предложений. — Ляг и проспись, с утра самой стыдно будет!

— Не будет, — послушно легла мелкая. — Я давно об этом думаю. Одной страшно. Вы все думаете, я железная. А мне двадцать только вчера исполнилось, знаешь? Я девочка, меня любой обидеть может. Не хочу ехать дальше, в ещё больший холод, опять начинать сначала. Поехали вместе, а? Ты вон, какой жлобяра огромный, меня за тобой и не заметят…

— А минет за таблетку — это такой подарок себе на день рождения? — не выдержал я.

Она вздрогнула, как от пощечины.

— Я же просила увести меня оттуда.

— Это так теперь просят? А у самой не было сил уйти?!

— Не было, — всхлипнула Иволга.

Мне стало совсем больно и гадко.

— Всё. Спи давай. Завтра поговорим.

Вот тогда она, наконец, замолчала. А я сидел до утра, пялился в темноту. Иву, кстати, так и не тошнило, зато мне тазик пригодился. Уснул уже на рассвете — все так же, сидя. В душе не осталось ничего, казалось, что за этот бесконечно длинный вечер по ней раз двадцать проехались асфальтоукладчиком. В итоге я просто закрыл глаза, чтобы хоть на пару часов перестать думать. Это помогло.

Глава 14. Невыносимая

Утро было покрыто трещинами, как никогда прежде. Голова болела, спина — тоже. В горле пересохло, а остатки мыслей испугано шарахались по дальним закоулкам мозга, ловко уворачиваясь от сознания. Рассвет — и тот получился гадким, грязно-желтым, будто ещё сильнее испачкавшим все вокруг.

Иволга тоже встала рано. Села на краешек кровати, растрепанная и бледная. Закурила. На меня старалась не глядеть, не сказала ни слова. Я вздохнул и пошёл ставить чай. Кровь возмущенно застучала в висках, но дойти и щелкнуть чайник получилось. Через пять минут в ванной зашумела вода — красноволосая умывалась. День со скрипом старался влиться в привычное русло.

Завтракали в тишине — сказать друг другу было нечего. Ива, всё ещё бледная, но уже причесанная, вышла из-за стола первой. Стала краситься.

— Куда собралась?

— К ясеню.

— Куда?

— К ясеню, — раздраженно повторила мелкая. — Сам вчера отправил, вот, прихорашиваюсь. Если собираешься со мной — оденься теплее, у него редко топят.

Я открыл было рот, чтобы послать её, но в этот момент девушка покачнулась и, чуть не упав, оперлась на зеркало.

— Может, позже съездишь? — я подскочил, готовый её ловить.

— Не, — Иволга упрямо помотала головой. — Надо сейчас.

Мне бы совесть не позволила отправить её одну в таком состоянии.

— Ладно. Одеваюсь.

* * *