Не тот вариант... - Ника Верон

— Рита Антоновна, — Родимский сделал попытку остановить Ритку, однако официально-казенный тон должного действия не возымел, что на Коташову совсем было не похоже. Игнорировать обращение со стороны руководства никогда себе не позволяла. — Рита, подожди, остановись…

Ничего странного и необычного в последней фразе не было. В маленьких городках люди знали друг друга едва ли не с самого детства. Вот и они, были знакомы еще за долго до того, как оказались сотрудниками одной структуры. И без лишних глаз и ушей иной раз позволяли себе уходить от общения начальник-подчиненный. Но сейчас и это не сильно помогло. Вернее, даже — не помогло совершенно. Реакцией на его попытку всё же уберечь Коташову от необдуманного поступка, была хлопнувшая дверь кабинета. Глянув на появившегося вдруг на пороге Евсеева, кивнув, чтобы тот проходил, набрал короткий номер на телефоне внутренней связи.

— Оля? — однако на другом конце провода определенно была не озвученная личность. — Наталья Игоревна, а Оля у нас где? — их молодой начальник отдела кадров постоянно решала какие-то проблемы, и почему-то нередко — вне рабочего места. — Хорошо, ладно, — отступил Родимский выслушав невнятный ответ кадровички. — Смотри, к вам там сейчас Коташова летит, — продолжал он, жестом предлагая Евсееву подсесть к столу. — Я ее заявление не подписал. Что хотите там делайте, хоть танцы с бубнами устраивайте, но, чтобы об увольнении она думать забыла, — и это был приказ, требующий исполнения без лишних вопросов, а на попытку что-то возразить со стороны кадрового работника, достаточно жестко добавил, — Наталья Игоревна, мне без разницы, как вы это сделаете. Коташова сейчас на эмоциях. Уволиться она не должна. Иначе тебя уволю, — крайне редко позволял себе переходить на «ты» с подчиненными, но именно сейчас у самого нервы сдали. И это, по всей видимости, почувствовали на другом конце провода. — Вот так-то лучше, — тон его сменился. — Всё, давайте, напоите ее там чаем, не знаю, отгул дайте на пару дней без привязки к отпуску. За нервный срыв дайте, пусть дома хоть напьется, хоть наревется. Доложишь потом. Да, заявление на отгулы мне на подпись сразу, — добавил он, определенно уже решив, как утихомирить слишком разошедшуюся сегодня Коташову. — Нормально всё? — закончив разговор с кадрами, обратился он к Евсееву.

Тот в кабинете руководства без лишней надобности не появлялся. И сейчас, в середине рабочего дня, увидеть его в районе собственного кабинета было более, чем странно. Если только…

— Да, всё спокойно, — заверил тот, не без интереса глянув на лежащее на столе Родимского заявление. И он, кажется, отлично знал, кем написано. — Что, увольняется? — а в тоне не получилось скрыть победных ноток. Ну не устраивала его Коташова со своим упрямством. Неважно, каким она была работником. Главное, что категорически отказывалась беспрекословно выполнять требования руководства, и, не в последнюю очередь — его.

— Кто? — не сразу понял Родимский. А, возможно, просто сейчас выигрывал время, просчитывая какие-то собственные ходы по урегулированию зашедшего слишком далеко противостояния двух, достаточно серьезных для учреждения, служб. А вот как начальник, допустить чехарды в оных не имел права. Им сейчас только в делопроизводстве и не хватает серьезных проблем. Служба на первый взгляд, незаметная, но, если даст сбой, держи — пропало. И он, со своим стажем службы на руководящих должностях, это знал, пожалуй, как никто другой.

— Коташова, — и снова в голосе Евсеева послышались не совсем приятные победоносные нотки. Одно успокаивало, Коташовой в кабинете не было, а то бы уже, взорвалась, как пороховая бочка.

— А, нет, куда она пойдет, — отмахнулся Родимский, откинувшись на высокую спинку рабочего кресла. — Что-то там не пошло, с психу написала, — продолжал он, на мгновение задержав взгляд на засветившемся экране своего мобильного. — Сейчас успокоится и дальше будет нормально работать.