Дикие сердца - Джей Джессинжер (2021)

Прежде чем я успеваю возразить, что мне и так уже достаточно больно, он подтягивает меня за подмышки в сидячее положение.

Он не преувеличивал: это больно. Это чертовски больно. Тысяча ножей вонзаются в мой живот и разрезают его на части. От боли у меня перехватывает дыхание.

Поддерживая меня одной рукой, другой он прислоняет подушку к изголовью кровати. Затем помогает мне лечь на нее спиной, нежно успокаивая, когда я стону.

Он снова садится рядом со мной, берет миску, зачерпывает в нее ложкой, затем подносит ложку к моим губам. Он терпеливо ждет, пока я справлюсь со своим прерывистым дыханием и открою рот, затем просовывает ложку между моими губами.

Суп горячий, сливочный и восхитительный. Я жадно глотаю, облизывая губы.

Он удовлетворенно хрюкает и скармливает мне еще ложку.

Только после того, как я наполовину опустошила миску, я заговариваю снова. — Как долго я здесь нахожусь?

— Со вчерашнего вечера. До этого ты провела шесть дней в больнице.

Я была без сознания неделю? Невозможно.

Он видит мой шок и говорит: — Ты была в травматологическом отделении, пока не стала достаточно стабильной, чтобы тебя можно было перевезти.

— Травматологическое отделение, — повторяю я, пытаясь вспомнить.

Там ничего нет. Это тупик. Глухая стена.

— Место, которым мы пользуемся неофициально. Тебе сделали операцию. Тебе давали анальгетики, антибиотики и гидратацию внутривенно. Переливание крови тоже делали. Он делает паузу. — Ты не должна была выжить.

Мой голос слабеет, я говорю: — Я говорила тебе, что я упрямая.

— Да. Ты и правда упрямая, ты смогла выжить.

Он смотрит на меня с таким жгучим намерением, что я начинаю смущаться.

Самосознание исчезает, когда синапсы моего поджаренного мозга решают снова включиться, и я вспоминаю кое-что, что сказал мне Паук, когда мы убегали от Малека в книжном магазине.

— Он правая рука короля московской братвы.

Важная часть — это — Москва.

Мое сердцебиение переходит в громоподобный галоп. Мой голос становится хриплым. — Когда ты сказал, что я у тебя дома ... где именно мы находимся?

Удерживая мой взгляд, он произносит одно слово.

Это не на английском.

Мои инстинкты подсказывают, что это название города, но это не может быть тем, о чем я думаю. Я отказываюсь верить, что это правда.

Я шепчу: — Куда ты меня привез? Где это место?

Он молчит. Его глаза полны тьмы. Такая глубокая, непроницаемая тьма, что кажется, будто смотришь в бездну.

— Ты уже знаешь, где находишься. И здесь ты останешься.

Затем он встает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

24

Деклан

— У меня кое-что есть.

Звук голоса Казимира на другом конце провода приносит одновременно облегчение и мгновенное раздражение. — Прошло больше недели!

— Тебе повезло, что я вообще что-то нашел. Он делает многозначительную паузу. — Твой контакт в ФБР вышел на тебя?

— Ты чертовски хорошо знаешь, что он этого не делал, говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Да. И мне пришлось убить троих мужчин, чтобы получить эту информацию. Так что не помешает немного признательности.

— Просто переходи уже к сути, черт возьми!

— Раз ты меня так любезно попросил, я сделаю это.

Его голос сочится сарказмом и самовосхвалением. Я бормочу себе под нос: — Этот чертов свинец меня убьет.

— Если повезет. Ты хочешь это услышать или нет?

Кажется, он удовлетворен тем, что мое молчаливое кипение — это да, и продолжает.

Я сразу же жалею, что он этого не сделал.

— Она в России.

Оправившись от шока, я спрашиваю: — Как? Мы наблюдали за всей страной. Аэропорты, автобусные терминалы, порты, все.

— Он скользкий ублюдок, вот как. А канадская граница, как известно, очень проницаема.

Канада. Он отправился на север. Черт. — Продолжай.