Дикие сердца - Джей Джессинжер (2021)

Это так приятно, что я чуть не стону вслух от удовольствия. Но это ничто по сравнению с блаженством, которое я испытываю, когда он обеими руками втирает шампунь в мои волосы.

Его пальцы сильные и нежные. Он не торопится, рисуя большими пальцами круги на моих висках, поглаживая под затылком и шеей, слегка сжимая мышцы у основания черепа, пока намыливает мои волосы.

На мгновение я беспокоюсь, что у меня могут потечь слюнки, но быстро поддаюсь очарованию этого, ошеломляющей роскоши ощущений. Меньше чем через минуту я чувствую себя пьяной. Выдыхая, я опускаю руки с груди и опускаю их вдоль бедер в воду.

Мал начинает со мной разговаривать.

Темп неторопливый, тон низкий, он говорит по-русски. Звучит так, как будто он рассказывает историю или объясняет что-то важное. Я знаю, что это нарочно, что он намеренно не говорит по-английски, чтобы я не поняла, но почему-то меня это не беспокоит.

Он продолжает говорить, ополаскивая мои волосы. Плеск воды в металлической ванне звучит так, словно дождь барабанит по крыше. Он говорит, макая в воду кусок мыла и мочалку. Говорит, пока нежно моет мои руки, подмышки, грудь и шею.

К тому времени, как он моет мне ноги, разминая подошвы своими сильными пальцами, я впадаю в ступор. Моя голова склоняется набок. Глаза закрыты. Я дышу медленно и глубоко.

И все же он говорит.

Я не спрашиваю, о чем он говорит. Я не хочу разрушать чары.

Ему приходится поддерживать меня, чтобы вымыть спину. Я обвисаю на его руке, мой подбородок нависает над его согнутым локтем. Я чувствую себя бескостной. Студенистой. Как будто он мог бы скрутить меня в крендель, и это не причинило бы боли.

Когда он заканчивает мыть и ополаскивать мое тело, он проводит мочалкой по моему лицу и за ушами.

— Открой глаза, птичка, — бормочет он по-английски.

Мои веки приоткрываются. Его лицо в нескольких дюймах от меня. Выражение его лица измученное.

Мой голос слабеет, потому что он доносится из космоса, я спрашиваю: — Ты в порядке?

Он качает головой, но ничего не объясняет. — Я собираюсь вытащить тебя из воды. Как ты думаешь, ты сможешь встать?

Я обдумываю это, затем киваю. — Правда, ненадолго.

Он поднимает меня из ванны и ставит ногами на коврик для ванной, поддерживая рукой мое бедро, пока тянется за полотенцем. Работая быстро, он вытирает меня с нежной, клинической эффективностью, затем оборачивает полотенце вокруг моего тела и снова поднимает меня.

Я кладу голову ему на плечо и закрываю глаза, пока он укладывает меня обратно в постель.

Когда он устраивает меня поудобнее на матрасе, он разворачивает полотенце достаточно, чтобы сменить повязку на моей ране, оставляя мою грудь и трусики прикрытыми.

Я наблюдаю за его работой, задаваясь вопросом, зачем он все это делает.

— Maл?

— Хм?

— Спасибо.

Это останавливает его. Он поднимает на меня взгляд, его глаза темные, брови сведены вместе. Над его головой собираются грозовые тучи.

— Не благодари меня.

— Почему бы и нет?

— В тебя стреляли из-за меня.

— Я жива благодаря тебе.

Его губы плотно сжаты. Он закрывает глаза, делает короткий, напряженный вдох через ноздри, затем снова открывает глаза и свирепо смотрит на меня.

— Нет. Я жив благодаря тебе. Потому что ты получила пулю, предназначавшуюся мне. Не путай это в своей голове. И не благодари меня.

Сердито глядя, он возвращается к работе.

— Могу ли я поблагодарить тебя за то, что ты убрал большого страшного лося?

Когда он поднимает на меня взгляд, сверкая глазами, я говорю: — Я имею в виду чучело лося.

— Будь потише.

Я шепчу: — Потому что я действительно ненавидела эту штуку.