Дикие сердца - Джей Джессинжер (2021)

Взгляд, которым он одаривает меня, оскорбленный. Он поднимает меня и относит обратно в постель.

Он взбивает подушку у меня под головой, натягивает простыни, чтобы прикрыть мою промежность, задирает футболку чуть ниже груди и снимает повязку. Из ящика ночного столика он достает большой пинцет и пару хирургических ножниц, завернутых в пластик.

Беспокойство покрывается у меня на коже, как сыпь. — Это будет больно?

— Нет. Ты почувствуешь рывок или два, но это все.

Я киваю, зная, что он сказал бы мне, если бы это было больно.

Он открывает инструменты, очищает их марлевым тампоном и резко пахнущей жидкостью из коричневой бутылки, затем наклоняется ко мне и принимается за работу.

Через мгновение он говорит: — Все неплохо заживает. Этот шрам не будет таким уж страшным.

До сих пор я не решалась смотреть на рану, так что слышать это — облегчение. Однако, когда я поднимаю голову и смотрю вниз, на свой обнаженный живот, облегчение улетучивается, мгновенно сменяясь отвращением.

— Неплохо? Это отвратительно!

— Ты снова преувеличиваешь.

— Я Frankenstein! Посмотри на эту рану! Она длиной в фут! И почему, черт возьми, она имеет форму молнии? Хирург был пьян?

— Ему пришлось обойти твой пупок.

— Неужели он не мог сделать полумесяц? Я выгляжу как Гарри Поттер, раз десять, мать его так!

— Перестань кричать.

Застонав, я откидываю голову на подушку. — Вот тебе и бикини.

— Ты могла бы сделать татуировку, чтобы скрыть это. Пополнить свою коллекцию.

Его голос остается прежним, даже когда он произносит это, но в нем слышится отзвук теплоты, который заставляет меня задуматься.

— Я чувствую, ты хочешь что-то сказать о моих татуировках, Мал.

Разрезая и дергая уродливые черные швы, он кривит губы. — Просто любопытно.

Я вздыхаю и закатываю глаза. — С чего ты хочешь, чтобы я начала?

— С той, что на внутренней стороне твоего левого запястья.

Скорость, с которой он отвечает, делает очевидным, что он думал об этом некоторое время. Это одна строка, написанная черным шрифтом и состоящая из четырех слов:

Запомните правило номер один.

— Ну, если хочешь знать, это моя любимая.

— Какое правило номер один?

— К черту то, что они думают.

Он замолкает на полуслове и смотрит на меня. — Кто это — они?

— Все. Кто угодно, только не я. Это напоминание о том, что мнения других людей не имеют значения. Жить так, как я хочу, независимо от давления извне. Быть непримиримым ко мне.

Через мгновение он медленно кивает, удовлетворенный. Он возвращается к работе, расправляя разорванный шов и накладывая его сбоку на старую повязку. — А слова " ты можешь " у тебя на правой лодыжке?

— Когда я была маленькой, я часто говорила своей маме "я не могу ". Это было просто оправданием чего-то, чего я не хотела делать, или чего-то, что я считала слишком трудным, но она не позволила бы мне выйти сухой из воды. Она просто сохраняла спокойствие и говорила: " Ты можешь". И тогда я так и делала, потому что не хотела разочаровывать ее. Татуировка напоминает мне, что нужно продолжать, когда я хочу сдаться.

На мгновение я замолкаю, погрузившись в воспоминания. — Моя мама была лучшим другом, который у меня когда-либо был.

Мал поднимает на меня пронзительный взгляд. — Была?

Я киваю. — Она умерла, когда я была ребенком. Рак яичников. Мой голос срывается. — Это не лучший способ уйти.

—Хороших способов не существует. Просто некоторые из них быстрее других.

—Моя прабабушка умерла во сне в девяносто девять лет. Это кажется довольно хорошим.

— онечно, если бы тебе не пришлось дожить до девяноста девяти лет, чтобы попасть туда.

—Что плохого в том, чтобы стареть?

— Ты не много знаешь пожилых людей, не так ли?

— Не совсем. Почему?

Он загадочно говорит: — Старость не для слабонервных.