Сердце убийцы - М. Джеймс

— На тебе даже пальто нет — кричит мне вслед Гриша, но на этот раз я игнорирую его. Я направляюсь прямиком к входной двери, уже роясь в клатче в поисках одноразового телефона, который дал мне Левин.

Используй его только в экстренных случаях. Если твоя жизнь в опасности. Не только потому, что ты передумала…

Он очень четко объяснил, как следует использовать этот телефон. Но в данный конкретный момент мне все равно. Насколько я понимаю, я нахожусь в опасности… и я не могу этого сделать.

Я не могу.

Я нажимаю кнопку, чтобы набрать его номер, единственный в телефоне, когда выбегаю из парадной двери на ступеньки, на пронизывающий холод, слезы наворачиваются на глаза от холода, страха или отчаяния, я не знаю, от чего именно.

Я даже не жду его ответа, прежде чем начать говорить.

— Левин, забери меня. Пожалуйста. Я не могу… ты должен забрать меня. Мне страшно. Я…

И затем он произносит слова, которые я боялась не услышать.

— Я уже в пути, Лидия. Оставь звонок включенным, я тебя выслежу. Просто убирайся оттуда.

Впервые я беспрекословно подчиняюсь ему. Мое пальто и перчатки все еще в квартире Гриши, но у меня нет никаких шансов вернуться за ними. Я начинаю идти по улице, прижимая телефон к уху.

И я не оглядываюсь назад.

17

ЛЕВИН

Левин, забери меня. Пожалуйста.

Ты должен прийти и забрать меня.

Мне страшно.

То, что я почувствовал, услышав дрожащий голос Лидии на другом конце линии, было темной яростью, всепоглощающей яростью, подобной которой я никогда раньше не испытывал. Он причинил ей боль, была моя первая мысль, и в тот момент я почувствовал уверенность, что Гриша никогда не встретит судный день за свои махинации.

Сначала я бы убил его сам.

В глубине души я знаю, что такая интуитивная реакция выходит за рамки дозволенного. Лидия не моя, чтобы защищать, мстить или испытывать ревность. Она полезный инструмент, средство завершить эту работу к удовлетворению Владимира. Я должен был задать вопросы, убедиться, что она не просто запаниковала, что она не сбежала. Но чистый, неприкрытый страх в ее голосе заставил меня принять поспешное решение, и теперь я направляюсь на сигнал ее телефона, проезжая по московским улицам, внимательно следя за тротуарами.

Сейчас темно, не так оживленно, как могло быть раньше, но разглядеть все равно труднее. Тем не менее, когда я подхожу ближе к сигналу слежения на ее телефоне, я мельком замечаю молодую женщину со светлыми волосами, яркими в свете уличных фонарей, в тонком черном платье и больше ничего, с обнаженными плечами. Ни пальто, ни перчаток, только платье и туфли на каблуках, и она так сильно дрожит от московского холода, что мне это видно отсюда.

— Черт бы тебя побрал, Лидия! — Я шиплю себе под нос, прижимая машину к обочине. Это незаконное место парковки, но мне плевать – еще одна ошибка. Не привлекать к себе внимания нарушением ненужных мелких правил, один из первых принципов работы. Никаких штрафов за парковку, за превышение скорости, за переход пешеходных переходов. Ничего такого, что могло бы поставить вас по ту сторону закона без уважительной причины, ничего такого, что дало бы вам бумажный след мелких преступлений, по которому вас могли бы выследить позже.

В тени я – смерть. При свете дня я хороший добропорядочный гражданин.

Я выскакиваю из машины, оставляя ее включенной, и спешу к тротуару.

— Лидия! — Я выкрикиваю ее имя, не громко, но достаточно резко, чтобы привлечь ее внимание, и она оборачивается, ее глаза расширяются с таким ощутимым облегчением, что я чувствую скручивающую боль в груди, которую не могу вспомнить, испытывал ли я раньше. Я никогда не представлял, что увижу, как Лидия Петрова смотрит на меня так, как будто я ее спаситель, как будто я единственный человек на Земле, которого она хотела видеть больше, чем кого-либо другого.

Мне это нравится гораздо больше, чем следовало бы.