Темный грех - Нева Олтедж

— Через окно в гардеробной.

Мои руки замирают.

— Вечеринка Джаи проходила на третьем этаже частного клуба.

— Водосточные трубы здания были довольно прочными, — пробурчал он. — А их охрана — это гребаная шутка.

Прикрепив последнюю полоску, мой взгляд скользит вниз, а затем вверх по его телу. Он выше шести футов ростом и сильно мускулистый.

— Водосточные трубы были сделаны из стали? — спрашиваю я, снова встретившись с ним взглядом.

— Угу. — Он не сводит глаз с меня, когда тянется к моей руке. Еще до того, как я почувствовала его прикосновение, мое сердце забилось в груди, потому что я знаю, что сейчас произойдет. Мое запястье кажется таким маленьким и хрупким в его огромной руке, и, похоже, он тоже это замечает, потому что держит так нежно, словно хрупкую стеклянную статуэтку.

— Спасибо. — Его голос грубый, и он проводит губами по кончикам моих пальцев.

— Я думала, ты не благодаришь людей.

— Никогда не было повода. До недавнего времени.

— Разве ты не благодаришь своих друзей, когда они тебе помогают?

— У меня нет друзей, тигренок.

— У всех есть друзья.

— У меня был один. Кажется. Он был моим коллегой, но он ушел.

— А ты благодарил его, когда он делал для тебя что-то хорошее?

Он опускает мою руку, но продолжает держать меня за запястье, и его взгляд становится отстраненным, как будто он погружен в свои воспоминания, пытаясь найти что-то конкретное.

— Он чуть не взорвал меня вместе с другим членом подразделения. Спусковой механизм в бомбе, которую он смастерил, вышел из строя, но ему удалось вовремя ее починить. Я ударил его по лицу и сломал ему нос.

— По-моему, это не похоже на "спасибо".

— Я оставил его дышать.

Он говорит это так непринужденно, что я не могу удержаться от смеха.

— Вы уладили между собой, значит.

— Думаю, да. А как насчет твоих друзей? Можешь ли ты положиться на них, когда тебе нужна помощь?

— Разве не для этого нужны друзья?

— Наверное. Но ты не ответила на мой вопрос.

— В моем мире с друзьями… сложно.

— И что это за мир?

— Где людей ценят только за статус и положение в обществе, — говорю я. — Мой отец — очень важный человек. Люди всегда стараются угодить ему. Поэтому, когда кто-то делает для меня что-то приятное, я никогда не знаю, искренен ли он, или это только из-за того, кто мой отец.

— Да. Родители влияют на жизнь своих детей будь то косвенно или напрямую, — отвечает он, проводя большим пальцем по внутренней стороне моего запястья, чуть выше точки пульса.

— А как насчет твоих? — спрашиваю я.

— Они умерли задолго до того, как смогли оказать на меня значительное влияние.

— Мне жаль.

— Не стоит. Я не жалею. Некоторым людям не суждено иметь детей.

— И что они сделали?

— Ничего. — Он переводит взгляд на вешалку для одежды, стоящую у входа в смотровую. — Ты снова носишь шарф.

— Да. Мне он очень нравится. — Я поворачиваю руку так, чтобы наши ладони соприкоснулись. — Ты сказал "член подразделения". Ты военный?

— В каком-то смысле — да, — бормочет он, опустив глаза, глядя на наши соединенные руки.

— Что значит "в каком-то смысле — да"?

— Это значит, что нет ничего черного и белого, тигренок. Существуют только оттенки серого. — Он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. — За исключением тебя.

Становится невозможно держать под контролем дыхание, пока он так смотрит на меня. Словно я единственный человек в мире.

— И кто же я?

— Ты, мой тигренок, — луч света в абсолютной тьме, которой стала моя жизнь и была уже очень долгое время.

Я вдыхаю, потрясенная его словами. Никто никогда не говорил мне ничего подобного.

— Если бы ты спросил мое имя, то понял бы, насколько оно противоречит твоему мнению, — шепчу я.