Бог Войны - Рина Кент

Хотя Илай и не знает об этом. Я попросила тетю Эльзу подарить ему эти часы и заставила ее поклясться никогда не говорить ему, что они от меня. Так что он думает, что это подарок мамы на его двадцатый День Рождения, и, наверное, поэтому всегда их носит.

Несмотря на тени, хаос, шум и бесконечное количество людей, разделяющих нас, я вижу его четко. Слишком четко. Как будто мир прозрачен, а он — единственное осязаемое существо в нем.

Илай Кинг был моим проклятием с тех пор, как я поняла, что означает это слово.

Моим заклятым врагом.

Единственным мужчиной, который не поддается моим чарам.

Если уж на то пошло, он игнорирует их с холодным безразличием. Как сейчас.

Его глаза излучают бездонную тьму, а их бурный серый цвет никогда не бушует и не бунтует. Никогда не отступает от того холода, с которым я столкнулась в тот день, когда он разбил мое сердце на куски и растоптал его.

— Развернись и убери свое отвратительное присутствие из поля моего зрения, а я сделаю вид, что не слышал твоих постыдных признаний.

Его слова до сих пор причиняют боль, несмотря на прошедшие годы. Тот, кто сказал, что время все лечит, явно никогда не встречался с Илаем Кингом.

Он хуже, чем зараженная рана, которая отказывается заживать, и более жесток, чем бесконечная война.

С другой стороны, тот ужасный промах в суждениях с моей стороны перевернул мои чувства к нему с ног на голову. Раньше я была слепа, а теперь просто ненавижу его.

Я хочу позлить его.

Вырвать из него любые чувства, лишь бы испортить ему день и разрушить его тщательно выстроенную жизнь.

Он смотрит на меня, а я непоколебимо смотрю в ответ, даже если меня обожжет этот ледяной взгляд, если меня разорвет на куски, я никогда не отступлю перед этим уродом.

Чувствуя себя сегодня особенно самоубийственно, благодаря своим впечатляющим неудачам и, возможно, коктейлю из напитков, я хватаю руки Олли и снова кладу их на свои голые бока.

Моя кожа не загорается. Меня не прошибает пот, и я не испытываю сокрушительных ощущений таинственного эротизма.

Но этого вполне достаточно.

Мои руки обвивают шею Олли, и я танцую в медленном ритме, вызывающе покачивая бедрами, выпячивая грудь. Музыка пульсирует в моем теле, басы отдаются в груди и заставляют мое сердце биться в симфонии хаоса и бунтарства.

Ощущение глаз Илая — это ядовитый эликсир, кипящий и бурлящий внутри меня, коктейль, который обещает временный побег от реальности и ложное чувство блаженства.

Олли повторяет мои движения, прикасаясь, лаская и полностью погружаясь в него, но мое внимание не обращено на него. Я не разрываю зрительного контакта с дилеммой, которая прислонилась к барной стойке, глаза по-прежнему отрешенные и совершенно не заинтересованные моим шоу.

Поэтому я запускаю пальцы в свои волосы, оттягиваю их и прикусываю нижнюю губу, глядя в его черную душу.

— Пошел ты, — говорю я.

Тогда, и только тогда, он проявляет реакцию. Уголок его губ искривляется в самой забавной, садистской улыбке, прежде чем он делает щедрый глоток из своего бокала.

Виски. Односолодовый. Двухлетней выдержки.

Ненавижу, что знаю о нем все эти подробности. Я бы хотела, чтобы меня поразила амнезия, и я бы просто забыла его, его любимый напиток, его гардероб и всю его злобную личность.

Олли подходит ближе, пока не оказывается почти вровень со мной. Его запах, уд и мускус, почти душит меня, но я терплю и провожу указательным пальцем по его щетинистой щеке, заставляя все свое внимание сосредоточиться на нем.

Дать Илаю шоу, на которое он подписался.

Понятия не имею, почему он не оставляет меня в покое, когда я ему явно неинтересна, но будь я проклята, если не буду играть в его игру.

По крайней мере, сегодня.