Что, если? - Юлия Резник

К шестому дню он впервые с того самого вечера ее видит. Кутаясь в куртку и пошатываясь на ветру, Имана о чем-то горячо спорит с одним из его телохранителей. Герман даже хочет уточнить, о чем они разговаривали, но его отвлекает звонок телефона. А дальше у него ни минуты свободной нет.

– Что там? Почему останавливаемся?

– Дорожные работы. Что за херня посреди зимы?

– И как дальше?

– Говорят, в объезд ехать. Не нравится мне это, Герман Анастасыч.

– А еще какие-то варианты есть?

– Если только через свалку.

– Давай лучше так. Мне тоже не по душе, что нас на объездную сгоняют.

Юра мнется, словно ему что-то сказать хочется, а он не решается.

– Что-то не так? – недовольно дергает бровью Глухов.

– Да нет. Поедем.

Денек замечательный. Легкий морозец. Белки с ветки на ветку скачут, солнце искрит на снегу. Глухов в кои веки отвлекается от телефона и просто смотрит на эту красоту. И она его уносит далеко-далеко. На годы, десятки лет назад. Тогда был такой же погожий день. И ничто не предвещало беды. Наоборот, у него внутри все трепетало от радости и ожидания чего-то необыкновенного. Потому что он к своей девчонке в самоволку чухнул… Никому ничего не сказал, даже единственному другу, которого обрел уже здесь, в тренировочном лагере, и так быстро сроднился, что тот ему за полгода службы стал ближе родного брата.

Из мыслей его выдергивает громкий окрик:

– Тормози…

Машина останавливается так резко, что Германа по инерции отбрасывает в кресле вперед. И это последнее, что он успевает отметить, прежде чем его мир взрывается. Хлопок, вспышка, грохот, с которым в металл машины летят осколки льда и… чего-то еще. Более серьезного, если судить по звукам. Стекло разбивается. Сидящий рядом с Глуховым охранник падает на него, прикрывая своим телом, и лежит так, пока вновь не становится относительно тихо.

– Все целы? Герман Анастасыч?

– Я в норме. Слезь с меня.

У парней на такой случай имеется протокол. Они действуют четко по предписанию. Даже будучи оглушенным, Глухов фиксирует в голове этот факт. Другое дело, совсем непонятно, почему они вообще остановились? Он воспроизводит в голове последние минуты раз за разом… Неужели боец что-то заметил? Но что? И каким образом, если сам он ничего подозрительного не увидел.

Юра, тот самый парень, который его и окликнул, будто почувствовав взгляд Глухова, на короткий миг замирает. Поднимает взгляд, явно готовый к допросу. Но Герман головой качает:

– Дома расскажешь.

Сейчас, когда они в таком уязвимом положении, не до этого совершенно. Как бы Глухову не хотелось поскорей докопаться до правды.

Глава 10

Юру, конечно, от Глухова изолируют. Он под подозрением. И хорошо, что взрыв прогремел в глуши. Люди Германа успевают осмотреть место преступления до того, как наезжают менты. Их всех допрашивают. И, видно, с отмашки Бутова, делают это максимально предвзято и долго. Герман злится. Особенно потому, что это время он мог бы провести с гораздо большим толком для дела.

Мужики сильно не болтают. Они предусмотрительно договорились, что будут говорить. Одна машина проехала, вторая не успела. О том, что они предварительно остановились – ни слова. С этим Глухов планирует разобраться сам. Хотя с чем и кем тут разбираться, он понимает чем дальше, тем хуже.

Они сидят в кабинете. Глухов, серый от беспокойства Михалыч и Юра. На том тоже лица нет.

– Как ты понял, что нужно остановиться?

– Увидел на обочине муравейник, – сипит охранник и неосознанным жестом похлопывает по карманам, словно надеется в них что-то найти.

– Ты издеваешься? – сощуривается Михалыч.

– Да нет же! Я просто не знаю, как это объяснить. Бред какой-то…

– Как-как, Юр, блядь, словами! Ты же взрослый мужик, понимаешь, наверное, как встрял.

– Это все девка.

– Что? – вскидывается Глухов.