Что, если? - Юлия Резник

Подходит ближе. Некоторое время кружит вокруг, чтобы убедиться в том, что хижина пустует. И только потом подходит. Дверь поддается – такие домики не принято закрывать. Девушку охватывает сладкое чувство безопасности и защищенности. Покачиваясь, она проходит вглубь домика и без сил опускается на скамью. С трудом фокусируясь от усталости, обводит взглядом почерневшие от времени балки. Задерживается на буржуйке и сложенных рядом дровах. Просто мечта! Имана светло улыбается, обещая себе непременно подняться. Только еще чуть-чуть, еще немножечко насладится необъяснимой магией настоящей лесной избушки.

Грубо сколоченные нары манят прилечь. Девушка встряхивается. Пошатываясь, подходит к буржуйке. Складывает дрова. Те отсырели и потому дымят. Имана утыкается носом в плечо и не оставляет своих попыток. Наконец, ей удается разжечь огонь. Желание лечь и не шевелиться становится нестерпимым. Но прежде нужно поесть. С затаенной надеждой девушка поднимается на цыпочки и принимается шарить на полках с кухонной утварью. Пачка овсянки. Соль. И совсем уж королевское угощение – тушенка. На то, чтобы приготовить ужин, у Иманы уходят последние силы. Она вываливает консерву прямо в кастрюльку к каше. И жадно ест, обжигая рот. Запивая это дело отваром из припасенных здесь же трав. Что в том сборе, Имана не знает. Кажется, сейчас все сгодится.

Она проваливается в забытье. Потрескивающие в огне поленья убаюкивают лучше колыбельной.

Ей опять снится тайга… Звонкий смех летит над макушками елей. А потом в тиши слышится гул моторов.

– Деда! Дед… К нам кто-то едет.

– А ты почему еще здесь?

– Не хочу в поселок!

– Быстро! – сощуривается Алтанай. – На лыжи, и вперед.

– Но почему, дед? Там скучно!

– Нехорошие люди едут. Не надо им тебя видеть.

Споров ее дед не любил. Его слово для Иманы было законом. Поэтому она в две секунды собралась, взвалила рюкзак на плечи, закрепила древние лыжи и покатила к трассе. Там, в нескольких километрах, была остановка. От нее в поселок, где жила ее тетка с дочерью, ходили автобусы. Но в тот день Имана изменила маршрут. Уж больно хотелось ей поглядеть на нехороших людей. Вот из этой своей засады она впервые нехорошего человека Бутова и увидела. На ее расспросы потом дед, как всегда скупо, ответил:

– Гнилая у него душа. Обидеть может. Тебя, другую девочку… Кого угодно. Понимаешь?

Вряд ли она понимала, что дед имел в виду, до конца, но с тех пор ей не нужно было напоминать держаться от этого человека подальше. Пересеклись они потом всего один только раз. Нагрянули неожиданно, Имана как раз отходила от гриппа на устроенной под потолком мансарде. Которую дед так хитро сколотил, что снизу ее было совершенно не видно. Зато сверху происходящее внизу открывалось как на ладони. Вот Имана и наблюдала, затаив дыхание, за тем, как дед, Бутов и его люди сели обсудить план охоты. А потом Бутов будто между делом поднялся из-за стола, подошел к полке, на которой стояла ее фотография, и на какое-то время задержал на ней взгляд.

Он ничего не сказал. Никак не прокомментировал то, что увидел. Но от того, каким сделалось пространство вокруг этого человека, Имане стало не по себе.

Так что когда дед повторил: «Держись от этого существа подальше», она лишь серьезно кивнула. И никогда больше и впрямь не попадалась ему на глаза. До тех пор, пока он сам на нее случайно не вышел прошлой осенью.

Сначала ей банально предложили работу в его охране, как лучшей выпускнице. Имана отказалась. А потом… Потом муж ее двоюродной сестры влез в долги, умер дед, а Имана узнала о своем якобы отце. В общем, все как-то так совпало…

– Тебе сестре помочь надо. Денег заработать. А губер платит щедро.